Он быстро продвигался в сторону главной улицы Брэксэма — Хай-стрит. Мне заранее было неловко перед предстоявшим разговором с пожилой четой, поскольку беспардонная манера сержанта задавать вопросы могла причинить этим людям больше боли, чем он осознавал. Но ведь только с их помощью мы могли, вероятно, узнать получше «молодого Роджерса», получить информацию о его вчерашних передвижениях и хоть немного продвинуться вперед в расследовании.
Магазин оказался закрыт, и Биф громко постучал в дверь. Через несколько секунд Роджерс-старший уже стоял перед нами.
— Вы, это… Будьте помягче с миссис Роджерс, сержант, — прошептал он. — Жена все приняла очень близко к сердцу.
Биф кивнул, и мы втроем зашли в небольшую комнату, располагавшуюся позади магазина, где старая леди, выглядевшая такой счастливой еще утром на станции, сидела теперь у огня, сжимая смятый и почти насквозь мокрый носовой платок. Ее глаза опухли от слез.
— Мамочка просто обожала Алана, — сказал мистер Роджерс. — Она не может поверить, что мальчик сотворил такое. По крайней мере, не считает его способным на хладнокровное убийство.
Хозяйка повернулась к нам. Голос ее дрожал, но миссис Роджерс преисполнилась решимости выразить некую мысль, которую искренне считала очень важной.
— Если я каким-то образом сумею своими показаниями помочь вам все разъяснить, — сказала она, — то сделаю это с превеликой радостью. Не сомневаюсь, когда вы докопаетесь до истины, то поймете, что мальчик мог совершить нечто плохое только в целях самозащиты. Иначе и быть не могло.
— Ладно. Но для начала мне надо задать вам пару вопросов о вас самой, миссис Роджерс, — совершенно неожиданно для нее откликнулся сержант Биф. — Видите, вот здесь у меня записи, которые я сделал прошлым вечером, когда мистер Роджерс так тревожился из-за вас. Мне надо завершить их и дополнить историю. Как я понял, вчера вы поехали в Лондон, верно?
— Да. Поездом в 11.20.
— Вы взяли билет туда и обратно?
— Именно так.
— То есть собирались вернуться вчера же вечером?
— Да. Но в поезде я повстречала миссис Фэйрфакс…
— Фэйрфакс? — переспросил Биф. — Фамилия вроде как мне знакома. Она ведь здешняя, я прав?
— Нет, просто время от времени приезжает сюда вместе с мужем.
Биф принялся медленно выводить слова в блокноте.
— Речь о том джентльмене, что приезжает на рыбалку? А где они тут останавливаются?
— В отеле «Риверсайд прайвит», — ответила миссис Роджерс. — Ее муж часто наведывается сюда, хотя постоянно они живут в Лондоне.
— Ясно. И вы встретили миссис Фэйрфакс в поезде. Она была одна?
— Да. Муж решил задержаться на несколько дней. В поезде она вдруг предложила нам двоим доставить себе удовольствие и вечером сходить в театр, чтобы я потом осталась ночевать у них дома в Хаммерсмите. Сама не знаю, почему приняла приглашение. Но в тот момент, мне казалось, в нем не было ничего странного или необычного. Помню, она еще добавила, как редко нам, двум пожилым дамам, удается побыть вдвоем, без мужчин. Да и мне захотелось немного развеяться. Она сказала, что сначала мы посмотрим спектакль в «Палладиуме», а затем поужинаем в «Корнер-Хаусе». Меня такая перспектива приятно взволновала. Я только послала Альфу телеграмму, которую вы видели, и мы отправились развлекаться.
После необходимой ему новой паузы для аккуратной записи сержант Биф спросил:
— А для чего вам вообще понадобилось вчера в Лондон, миссис Роджерс?
— Потому что нам всегда нравилось…
Внезапно она отвернулась. Несколько мгновений неловкого молчания, а потом миссис Роджерс продолжила:
— Нам всегда нравилось делать Алану какой-то скромный подарок, когда он приезжал в увольнительную. Но на этот раз хотелось чего-то особенного. И я поехала за покупками. Я считала и считаю, что в местных магазинах выбор очень ограниченный.
— Понятно. Но почему, когда посылали телеграмму мистеру Роджерсу, не помянули, у кого конкретно останетесь на ночь? Фразы «заночую у Фэйрфаксов» и «заночую у друзей» стоили бы вам на почте примерно одинаково.
Миссис Роджерс ответила уже настолько спокойным голосом, что, как показалось, она могла бы даже улыбнуться при других обстоятельствах.
— Сказать по правде, у нас сложились такие немного странные отношения… Хотя это что-то вроде шутки между двумя семьями, но… мистеру Роджерсу никогда не нравился мистер Фэйрфакс. Мне показалось, миссис Фэйрфакс догадывалась об этом, и потому она предложила не упоминать фамилии. Сказала, если мистер Роджерс узнает, то может захотеть поговорить по этому поводу с мистером Фэйрфаксом, и ничего хорошего не выйдет.
— Хорошо. Спасибо, миссис Роджерс. Мы выяснили ваше вчерашнее местонахождение. — Биф закусил кончик уса. — Кстати, с чьей стороны Алан приходился вам племянником? С вашей или мистера Роджерса?
Пожилая леди бросила взгляд на мужа.
— Если уж вносить полную ясность, то он не был на самом деле родным племянником ни для кого из нас, — проговорила она. — Скорее приемным.
— То есть вообще не прямым родственником?
— Именно. В прямом родстве мы не состояли.
— И давно вы его приютили у себя?
— Лет семь назад. Расскажи им, Альф.
Она снова стала смотреть на огонь в камине, а ее супруг откашлялся, чтобы прочистить горло.
— Тут и рассказывать особенно нечего, — заговорил он. — Однажды, когда мы еще жили в Бромли, Алан зашел ко мне в магазин и попросил взять его на работу. Мамочки как раз не было дома. Я накормил его, а потом он задержался и побеседовал со мной. У него тогда дела шли совсем скверно — хуже некуда. Но паренек мне пришелся по душе. Понимаете, своих-то детей у нас никогда не было. А когда мама вернулась, он ей тоже приглянулся. И парень тогда остался пожить у нас на пару дней. А затем как-то так случилось, что с тех пор он стал часто заезжать к нам. Но, разумеется, прежде всего ему требовалась работа. И через какое-то время ему удалось вернуться к своему прежнему занятию. Его взяли стюардом на корабль.
— Какая же его настоящая фамилия?
— Мы об этом ничего не знали. А поскольку ему не нравилось рассказывать о той жизни, которую он вел до появления у нас, мы не особенно и стремились выяснять подробности. Он говорил только, что раньше тоже служил стюардом, а потом возникли какие-то проблемы. Алан словно притягивал к себе неприятности, знаете ли, хотя никогда ничего серьезного не случалось.
Карандаш Бифа скрупулезно фиксировал все на бумаге.
— А в этот приезд, — спросил он потом, — он не вел себя как-нибудь необычно?
— Нет. Мы ничего такого не заметили.
— Он получал письма?
— Только одно. Сказал, что от девушки. О, вот только еще добавил, будто бы считал отношения с ней законченными.
