— Хорошо, оставим на время эту тему. В котором часу он ушел от вас?
— Я тщательно просчитал это и сообщил полиции то, что смог вспомнить. Как мне кажется, в четверть двенадцатого.
— Вы расстались по-дружески?
Снова колебания и раздумья.
— Мы ведь никогда и не были с ним друзьями, — подчеркнул Стюарт после паузы.
— Вы сами проводили его до выхода из дома, не так ли?
— Да, я довел его до парадной двери. Он ожидал к тому времени машину из ремонта, но потом решил, что ее, вероятно, пригнали сразу к нему домой. Он стал спускаться по подъездной дорожке, а я закрыл за ним дверь.
— Вы заперли ее на засов? — спросил Биф.
— Нет. Она никогда не запирается на засов. Нашей прислуге предоставлена полная свобода во внерабочее время, и у каждого из них есть ключ от замка. Я не мог знать, все ли успели вернуться домой, и даже не стал себя утруждать размышлениями об этом.
— Осмелюсь предположить, что не во многих домах слуги обладают подобной привилегией. Значит, вы оставили входную дверь запертой лишь на йельский замок.
— Именно так.
— А как насчет всех остальных дверей и окон?
— За ними должен был проследить Дункан. Это входило в круг его обязанностей. А Дункану я доверял абсолютно.
— Да, но теперь его нет с нами, — горестно заметил Биф, но его скорбные слова не вызвали никакой реакции ни у Стюарта, ни у Питера, ни у Николсона. — Что вы сделали потом?
— Отправился спать, — ответил Стюарт.
— Сразу же?
— Я лишь выключил свет в библиотеке и поднялся по лестнице.
— Не заметили ничего необычного?
— Совершенно ничего.
— Вы обычно крепко спите?
Тень озабоченности снова промелькнула на лице Стюарта.
— Мне уже давно не приходилось спать в своем доме, — сказал он, — но до того, как все это случилось, всегда спал очень хорошо.
— Стало быть, вы скоро заснули?
— Насколько помню, почти сразу же.
— Среди ночи просыпались?
— Нет. Моя спальня расположена в самой дальней части дома, и я спал, ничем не потревоженный, пока Дункан не принес мне утренний чай.
— Стало быть, это все, что вы помните о том вечере?
— Да. Все.
Биф ненадолго прикрыл глаза.
— А что вы скажете о листке бумаги, найденном у вас в кармане? Где содержались строки о некоем святом и прочих странных вещах?
— У меня нет никакого объяснения. Непостижимо. Я так и сказал Стьюту. Могу только догадываться, что кто-то, желавший навлечь на меня подозрение, сунул тот листок мне в карман.
— Вам будет крайне трудно заставить полицию поверить в это, — заметил Биф, не желая щадить чувств собеседника.
Николсон заерзал в кресле, но на сей раз не стал вмешиваться.
— Далее. Есть еще проблема, связанная с деньгами, — продолжал Биф. — В вашей спальне обнаружили пачку купюр по одному фунту на общую сумму в пятьсот фунтов. Как там оказались эти банкноты?
Стюарт откашлялся, чтобы прочистить горло.
— Это имеет отношение к моей эксцентричной, но вполне простительной привычке, — ответил он. — Я очень люблю скачки, а играл, делая довольно крупные ставки. Между тем мое звание старосты местной церкви не позволяло мне с точки зрения общепринятой морали напрямую связываться с букмекерами, и я делал ставки наличными через Дункана. А деньги держал в спальне именно для этой цели.
— Хорошо. Но вам известно, что точно такая же пачка находилась при Бенсоне?
На этот раз Стюарт выглядел откровенно пораженным.
— Полицейские ничего не рассказали мне об этом.
Биф усмехнулся:
— Полиция не ведала о тех деньгах ни сном ни духом. Нам с мистером Таунсендом пришлось преследовать одного человека через пол-Европы…
— Всего лишь до Остенде, — поспешил внести ясность я.
— Да, до Остенде, — продолжил Биф. — Но только так нам удалось установить суть происшедшего. Как вы объясните происхождение денег, обнаруженных при Бенсоне?
— Я знаю лишь о деньгах, лежавших в ящике стола в моей спальне. Как они оказались у Бенсона, для меня тоже непостижимо.
Биф, по всей видимости, задал последний вопрос, поскольку закрыл свой блокнот, стянув его сверху резиновой лентой.
— Что ж, мистер Феррерс, — сказал он, — я сделаю все от меня зависящее. Но если хотите знать, вы сами крайне усложняете мою задачу. Есть еще очень многое, о чем вы могли бы сообщить мне…
Николсон порывисто поднялся.
— Думаю, мы наслушались достаточно ваших домыслов, — заявил он.
— Как вам будет угодно, — отреагировал на его фразу Биф. — В моем расследовании это не сыграет особенно большой роли. Но вы заставляете меня работать в полной темноте и в одиночестве.
Стюарта явно снедали внутренние сомнения.
— Быть может, если бы вы пришли поговорить со мной с глазу на глаз… — очень тихо произнес он.
— Я никак не могу допустить этого, — мгновенно влез Николсон. — В конце концов, я несу ответственность за стратегию вашей защиты.
Феррерс заметно сник, закрыв лицо ладонями, и мы оставили его.
Глава 22
— Я не слишком сведущ в подобных вопросах, — сказал Питер, когда мы вновь оказались на свежем воздухе, — но мне кажется, что, если бы вы разыскали того букмекера, через которого втайне от всех делал ставки мой брат, это стало бы полезным аргументом для защиты.
— Мне бы хотелось сразу перейти к поискам убийцы, — отозвался Биф. — Но я не могу не согласиться с вами. Почему бы нам сейчас же не отправиться в Сайденхэм?
Я вздохнул. Посещение этого пригорода с его поблекшим былым великолепием наводило на меня тоску. Но Питер принял предложение, и как только мы высадили Николсона у его конторы, снова вернулись на противоположный берег реки.
Некоторое время мы ехали в полном молчании. Биф, сидевший рядом со мной, постоянно бросал встревоженные взгляды на каждый автомобиль, который оказывался ближе чем в трех футах от нас. Из-за этого мне никогда не нравилось ездить с сержантом; он постоянно намекал на недостатки моей техники вождения в густом транспортном потоке. Внезапно он издал глухой стон, склонился немного вперед, положил ладонь под пиджак на жилет куда-то чуть ниже сердца.
— В чем дело? — спросил я.
Биф ответил еще более долгим и жалким стоном.
— Это все мой желудок, — вымолвил он наконец. — С ним постоянно что-то не так после посещения Остенде.
— Если вы о еде, — сказал я слегка раздраженно, — то, по-моему, нас там кормили самым лучшим образом.
