— Ваша фамилия Смайт? — спросил он.
— Да. И что с того?
— Вы ведь находились в Чопли, а потом и в Брэксэме в тот день, когда покончил с собой Алан Роджерс?
— Допустим.
— Тогда почему вы не явились в полицию, чтобы дать показания и поделиться известными вам фактами?
— Представьте, как-то не захотелось.
— Тогда вы понимаете, какие против вас могут быть выдвинуты обвинения, не так ли?
— Даже если бы не понимала, то не сомневалась бы, что вы способны сфабриковать любую чушь.
— Не надо так злиться. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов и получить на них ответы в цивилизованной манере.
— Тогда поспешите их задать и оставьте меня в покое. Я как раз собиралась уходить.
На мгновение мне показалось, что сейчас в разговор непременно влезет миссис Уолкер, но стоило ей попытаться, как детектив-инспектор решительно заставил ту придержать язык. Он вел себя совершенно раскованно, как у себя дома, и взял ситуацию под свой полный контроль. Взял стул, поставил перед дверью и снова повернулся к Смайт.
Я огляделся. Комната представляла собой крайне неприятный образчик применения дешевых лаковых красок. Полы покрывал слой безвкусно алого тона, а стены явно самостоятельно покрасили под цвет недозрелой малины. Дешевая мебель, повсюду изобилие подушечек самых броских расцветок. Позади девушки располагалась кровать, с которой она только что встала исключительно для того, чтобы открыть дверь.
Она и сама выглядела цветущей и розовой, под стать окружавшей обстановке. Ярко-рыжие волосы, чрезмерное количество колец на пальцах. Пока Стьют сверлил мисс Смайт взглядом, та широко зевнула.
— Как вас зовут?
— Смайт.
— Меня интересует имя.
— Стелла.
— Тогда почему вы величаете себя Эстеллой?
— Профессиональный псевдоним.
— Вот как? И кто же вы по профессии?
— Актриса. Выступаю в кордебалете.
— Как давно вы были знакомы с Роджерсом?
— О, чтобы вспомнить точно, мне придется надолго задуматься. А я все еще слишком сонная и не могу особо загружать голову. Но отвечу так: несколько лет.
— Зачем вы хотели встретиться с ним?
Мисс Смайт еще раз зевнула.
— А вы как думаете? — спросила она. — Просто ради приятной беседы?
Миссис Уолкер больше не могла сдерживаться.
— Она была…
Но теперь Стьют умело прервал ее:
— Хватит! Вас мы уже наслушались вполне достаточно! — рявкнул он.
— Что ж, хорошо. Раз уж теперь леди не может…
Стьют отвернулся от нее и снова посмотрел на Смайт, а мощный звук его голоса потопил причитания хозяйки «Розового коттеджа».
— Вы приехали, чтобы потребовать денег, я полагаю. Это так?
— А разве у меня не было на то причины? В конце концов…
— Вы их получили?
Наступила пауза, взятая мисс Смайт на размышления, после чего девица решила, что лучше будет сказать правду.
— Да, он сделал мне небольшой подарок, — призналась она.
— А вы вернули ему письма?
Смайт сверкнула взглядом в сторону миссис Уолкер.
— Это тоже вы им наболтали? — спросила она. — Какого черта вы лезли в чужие дела?
Стьют мгновенно и решительно пресек любые возможные пререкания между свидетельницами.
— Так вернули или нет? — повторил он вопрос.
— Да, вернула.
— Когда?
— Перед тем как мы покинули ее дом.
— Как он поступил с письмами?
— Сжег.
— Где?
— Там, на вашей пустоши. Это я попросила его сделать остановку. Меня до смерти растрясло на заднем сиденье его мотоцикла. Я не привыкла к такому транспорту. Прежде, если джентльмену было угодно пригласить проехаться с ним куда-нибудь…
— Понятно. Значит, вы остановились на пустоши?
— Очень ненадолго. Незачем вдаваться в подробности.
— Почему?
— Бросьте. Вы прекрасно все поняли. Мы остановились на пару минут, не больше.
— Но ему хватило времени, чтобы сжечь письма?
— Хватило. Он облил их бензином. Не хотел возвращаться домой, пряча их в карманах. А потом мы вернулись к мотоциклу.
— И поехали прямо в Брэксэм?
— Не совсем так. Он какое-то время торчал на окраине.
— С какой целью?
— Из-за своей красотки. Сказал, что хотел бы как можно незаметнее посадить меня на поезд в самый последний момент. Я уже отлично знала, что он крутит роман с этой маленькой дешевкой Катлер. А он не хотел, чтобы обо мне услышала она сама или ее мамаша.
— Мимо вас кто-нибудь проходил, пока вы ждали?
— Нет, по-моему. Хотя… вроде был какой-то носильщик со станции на своем велосипеде. У вас еще много осталось ко мне вопросов?
— Достаточно. Что произошло потом?
— Ничего. Роджерс довез меня до станции, и я села в поезд.
— Приехали сразу в Лондон?
— Разумеется. И как же рада я была вернуться домой! Всегда терпеть не могла провинцию. Сплошная грязь да слякоть повсюду. Две минуты, и ты себе дорогущие туфли испортишь.
— Роджерс рассказывал вам, как собирался провести тот вечер?
— Насколько помню, он назначил свидание своей подружке.
— Добавил к этому что-нибудь еще?
— Ничего больше. С какой стати? Неужели вы думаете, будто он сказал мне, что собирается кого-то отправить на тот свет?
— А он не жаловался вам на слежку за собой?
— На слежку? Нет. Ни словом не обмолвился.
— Сколько он вам заплатил за письма?
— Это мое личное дело.
— Сколько? — Стьют даже голоса не повысил, держась прежнего ровного тона.
— Ну, в самом-то деле! Хотела бы я знать, по какому праву вы являетесь ко мне и задаете подобные вопросы?
— Сколько?
— На самом деле совсем немного.
— Я все еще жду ответа.
— Примерно двадцать фунтов.
— Примерно?
— Хорошо. Ровно двадцать фунтов.
— Как вы полагаете, где он взял деньги?
— Мне-то откуда знать? Хотя он упомянул, что продал недавно лотерейные билеты или что-то такое.
— Он говорил, кому именно продал их?
— Нет.
