— Как его фамилия? — спросил Биф, прилежно делая записи в своем блокноте.
— Орпен, если не ошибаюсь, — ответила кухарка так, словно говорила о человеке, вызывавшем у нее неприязнь.
— Вы его хорошо помните? — Биф обращался теперь к Питеру Феррерсу.
— Да, хорошо. Но только на самом деле его фамилия Оппенштейн. А чем он занимался, я так до конца и не выяснил.
— Он появлялся здесь в последнее время? — Биф снова задал вопрос миссис Дункан.
— При мне после смерти старого мистера Феррерса он приезжал сюда только однажды, и с тех пор я его больше не видала.
— Гм. Наверное, это все, что я хотел у вас узнать, миссис Дункан. Спасибо вам большое. О, между прочим…
Ей пришлось повернуться от двери, до которой она уже почти добралась.
— Ну, теперь-то чего? — спросила она недовольным тоном.
— Кто ведет в этом доме хозяйственную бухгалтерию?
Если это было вообще возможно для женщины подобного телосложения, она как будто окаменела.
— Я сама, — ответила миссис Дункан почему-то очень громко.
— Кто-нибудь проверял бухгалтерские книги?
— Не знаю, заглядывал в них мистер Стюарт или нет, хотя никакой разницы все равно не было бы, — выпалила она на одном дыхании. — В конце каждого месяца я сдавала отчетность, и там у меня все сходилось точка в точку. Я выдавала жалованье горничным, Дункану и самой себе тоже. Оплачивала все необходимые страховки и следила за расходами. И ежели у вас есть ко мне какие-то претензии по этому поводу…
— О нет, — поспешил заверить ее Биф. — Не сомневаюсь, что в книгах у вас полный порядок.
Не приходилось удивляться после этого, что миссис Дункан, выходя, оглушительно захлопнула за собой дверь.
Биф повернулся к Питеру Феррерсу:
— Как хотите, но меня больше не поражает тот факт, что старый дворецкий наложил на себя руки. Жить с такой норовистой особой! А? Как вам кажется? — скорее констатировал, чем спросил он.
Но потом спохватился, поняв, что прямого отношения к расследованию это не имело, а Питер находился не в самом подходящем настроении для фривольных шуток после трагедии, в ходе которой двое близких ему людей лишились жизни, а брат оказался арестован по обвинению в убийстве. И потому добавил несколько слов вне связи с прежней своей мыслью:
— Но я все равно весьма сожалею о случившемся.
Питер кивнул.
— Да, она, пожалуй, немного крикливая, — согласился он. — Но зато повариха отменная.
— Полицейские уведомили вас о своем намерении вернуться снова? — спросил Биф.
Питер бросил взгляд на наручные часы.
— Да, около полудня, так они сказали.
— Кто у них за старшего? — полюбопытствовал Биф.
— Некий инспектор Стьют.
Биф громко хлопнул себя большой ладонью по бедру.
— Боже мой! Старина Стьют! — воскликнул он с ухмылкой. — Интересно, что он скажет, когда мы с ним встретимся здесь нос к носу? Боюсь, он никогда не проявлял ко мне особого почтения, этот Стьют. Талдычил про свои современные методы и прочее. А потом ему очень сильно не понравилось, когда я взял и запросто докопался до разгадки преступления в Брэксэме.
Я посмотрел на Бифа с некоторой озабоченностью. В прежние дни ему хотя бы хватало такта скромнее отзываться о своих успехах, если приходилось иметь дело с более квалифицированным детективом. Но теперь, когда он вошел в роль частного сыщика, его самомнение удвоилось. Биф напускал на себя вид профессионала во всем. Это сквозило даже в том тоне, с каким он поинтересовался у Питера о местонахождении ближайшего телефонного аппарата.
В усадьбу «Кипарисы» телефонная линия еще не была проведена, но в нескольких десятках ярдов ниже по улице стояла будка телефона-автомата. Когда мы с Бифом добрались до нее, он с мальчишеским упорством настоял, чтобы я тоже втиснулся в будку и присутствовал при его разговоре. Нам почти негде было повернуться, а ведь ему пришлось при этом сначала пролистать справочник.
— Хм, здесь значатся только три Оппенштейна. Уже хорошо.
Его крупный, сплющенный ближе к ногтю указательный палец не без труда справлялся с набором номера, но Бифу все же удалась эта операция. Я вынужден был слушать, как с неуклюжей и вкрадчивой вежливостью он спрашивал человека на другом конце провода, знаком ли тот с мистером Феррерсом, и получил краткое «нет». Ничуть не обескураженный, он набрал следующий номер и на прозвучавший ответ воскликнул:
— Ах, так вы, стало быть, поддерживали с ним знакомство когда-то?
Потом, как я догадался, его собеседник не пожелал ничего больше с ним обсуждать. Но лицо Бифа сияло довольством, когда он с трудом повернулся и посмотрел на меня.
— Как я и думал, — сказал он. — Ростовщик. Вот кто это.
Глава 8
Во входную дверь позвонили, и Феррерс тихо заметил, что, вероятно, вернулась полиция. Он оказался прав. Несколько минут спустя Роуз привела к нам в комнату инспектора Стьюта. Я не встречался с ним ни разу после завершения расследования дела в Брэксэме, и меня немного волновала его возможная реакция на присутствие в доме Бифа. Я живо помнил его энергичную и порывистую манеру двигаться, хладнокровие и эффективность в работе, поэтому мне сразу подумалось, что ему ненадолго хватит терпения видеть рядом с собой лишенную всякого светского лоска фигуру моего друга, выслушивать его вечные гипотезы.
Он, однако, приветствовал Бифа хотя и коротким, но вполне дружелюбным наклоном головы.
— Мне уже доложили, что вы здесь, — сказал он без намека на недовольство. — Насколько я понял, теперь вы стали независимым частным сыщиком, верно?
— Вас правильно информировали, — отозвался Биф, и мне почудилась в его ответе некоторая скрытая агрессивность. — И меня пригласили сюда, чтобы добиться снятия с мистера Стюарта Феррерса обвинения в убийстве. Причем мне уже известно достаточно, чтобы считать его арест совершенно ничем не оправданным.
Стьют кивал и улыбался, слушая его.
— Очень хорошо, Биф. Продолжайте.
— Охотно, — согласился Биф. — Вот только, по моему мнению, и мне и вам удастся сэкономить время и умственные усилия, если сначала вы изложите те соображения, на основании которых собираетесь строить обвинение против Стюарта Феррерса.
Стьюта, казалось, и это вполне устраивало.
— Вы так думаете? — спросил он. — Хорошо же. Только послушайте меня. Вы будете вести себя цивилизованно и не станете путаться у нас под ногами. Искренне рад новой встрече, но на сей раз дело представляется мне столь срочным, что я не потерплю в нем никаких проволочек.
Питер Феррерс внезапно встал.
— Вижу, для меня разумнее всего будет предоставить вам возможность обсудить детали дела между собой, — сказал он. — К тому же у меня нет ни малейшего желания заново выслушивать известные подробности.
