И он покинул комнату.
Биф с нежностью посасывал кончики своих усов. Потом, как только Питер Феррерс нас оставил, разразился тирадой:
— Ваши слова едва ли справедливы, инспектор. Вы же прекрасно знаете, каковы правила игры в таких случаях. Так это делалось всегда. Вы сообщаете мне о том, что известно вам, а я рассказываю об информации, собранной мной, и все в ажуре!
Стьют вздохнул.
— Хорошо. Я вкратце изложу вам свое видение дела, — сказал он, — хотя все настолько очевидно, что любой, кто удосужился прочитать отчеты о нем в газетах, понимает сложившуюся ситуацию. Но вас, Биф, я попрошу об одном. Не затевайте сразу же затяжных споров и дискуссий. Вы должны полностью избавиться от иллюзии, что удача, сопутствовавшая вам в расследовании предыдущего дела, позволит теперь отнимать у полиции драгоценное время по любому поводу. Прежде всего — и это самое главное, — отпечатки пальцев Стюарта Феррерса обнаружены на рукоятке кинжала, с помощью которого умертвили Бенсона. Только его отпечатки, и больше никаких других. Кроме того, нам достоверно известно, что в тот вечер Стюарт поссорился с Бенсоном, и, как мы выяснили у Дункана, ссора носила крайне серьезный характер. Стюарт ко времени убийства оставался с Бенсоном в доме наедине, если не считать прислуги. Однако дворецкий, повариха и две горничные, несомненно, вне подозрений, поскольку не имели для совершения преступления ни мотивов, ни реальной возможности.
Мы имеем также показания шофера-садовника. Стюарт предусмотрительно предоставил ему на тот вечер выходной, но прежде детально расспросил о системе установленных заранее передач, зная, что именно такой механизм установлен на автомобиле Бенсона. Вероятно, замысел состоял в том, чтобы вывезти тело Бенсона на его машине в некое место, откуда сам Стюарт мог добраться до дома пешком; позже труп обнаружили бы, посчитав смерть врача самоубийством. Кроме того, мы заполучили документ, которого вы пока не видели. Даже не знаю, почему я должен демонстрировать его вам, хотя надеюсь, он раз и навсегда убедит вас в том, что, вмешиваясь в следствие, вы только понапрасну тратите мое время. А потому — вот эта бумага. Хочу уточнить — ее обнаружили в кармане Стюарта после ареста.
Стьют достал из внутреннего кармана своего пиджака сложенный лист бумаги размером примерно восемь дюймов на четыре, где был напечатан весьма примечательный и почти непостижимый текст:
Получено от Святого Винсента Феррера сорок семь лет адской жизни, отныне заканчивающейся, с итоговой прибылью в размере 500 фунтов.
Ниже оказалась наклеена двухпенсовая марка, поперек которой стояла подпись, по всей видимости, Бенсона.
— Так вот, — продолжал Стьют, — наши эксперты почерковедения тщательно изучили данный документ и подтвердили, что росчерк является подлинной подписью Бенсона. Каков смысл этих строк? По-моему, он вполне ясен. Этот текст заранее подготовили для Бенсона, причем так, чтобы он думал, будто расписывается в получении пятисот фунтов, но в конечном счете как бы признавался в намерении покончить с собой. Несколько раз наполнив стакан Бенсона виски и вручив ему деньги, Стюарт подсунул ему на подпись эту бумагу, и Бенсон даже не заподозрил, что подписывает собственный смертный приговор. Идея Стюарта состояла в том, чтобы усадить Бенсона в его же автомобиль, отвезти в уединенное место и бросить там с кинжалом в горле и с рукой, сжимающей рукоять. Документ, подтверждающий намерение покончить с собой, лежал бы в кармане. Но тут-то и возникла неувязка, из тех досадных для преступников случайностей, которые, к счастью, помогают сыщикам уличать убийц.
Бенсон не приехал на своей машине. Что оставалось делать Стюарту? Вывезти труп в своем автомобиле и, таким образом, оставить множество нежелательных для себя следов, начиная от пятен крови на сиденьях? Возможно, его заметят и подтвердится факт, что он воспользовался машиной в примерно установленное время смерти Бенсона. Нет, этот вариант никак не мог его устроить. Поэтому в итоге он решил так и бросить тело убитого в кресле библиотеки. В конце концов, он совершил преступление без свидетелей и не представлял, каким образом убийство можно связать с ним.
Но подобная возможность осталась. Потому что простейшим методом исключения мы приходим к выводу, что убийство стало делом рук Стюарта. Его совершил некто, находившийся внутри дома. Это не мог быть никто из слуг, а у Стюарта имелись и мотив, и достаточно физических сил, чтобы сделать черное дело. Но, как вы увидите, мое обвинение будет строиться не только на этом.
— Разве это еще не все? — с напускной наивностью спросил Биф.
Стьют снова улыбнулся ему как человек, удовлетворенный тяжким трудом.
— Есть и много другое, — сказал он. — Прежде всего, как я уже упомянул, нами установлен мотив, и даже, вероятно, не единственный. Никто из тех в Сайденхэме, с кем мы беседовали после этого трагического происшествия, не сомневался в одном: в связи между Стюартом и миссис Бенсон. Здесь нет ни единого человека, кто не слышал бы историй об этом, и убийство Бенсона, вполне возможно, стало результатом сложившегося любовного треугольника.
— А как насчет пятисот фунтов?
— Я специально наведался в банк Стюарта, и, как выяснилось, за последние два года он четырежды снимал со своего счета суммы, как раз равные пятистам фунтам, причем получал их в купюрах по одному фунту. Для чего он мог это делать, если не для расплаты с шантажистом? Убедившись в готовности Бенсона расписаться в получении пятисот фунтов, каждый на моем месте задумался бы, за что ему выдавали эти деньги? Едва ли за свои профессиональные услуги. Всего этого, как я убежден, вполне достаточно, хотя уверен, что мы обнаружим новые подробности дела до даты, на которую будет назначен суд.
— Но если все так, как вы излагаете, — упорствовал Биф, — если он передал деньги Бенсону, получив взамен расписку, то почему указанную сумму не обнаружили в карманах Бенсона? Или на самом деле обнаружили?
— Денег при нем не оказалось, — ответил Стьют, — но зато их нашли в спальне Стюарта. После ареста мы наткнулись на них, как и на сфабрикованное признание в самоубийстве.
— Есть еще пара вопросов, которые я хотел бы задать, — заявил Биф.
— Сделайте одолжение, — охотно откликнулся Стьют.
— Вы обнаружили какие-либо следы на подъездной дорожке к дому или в саду на следующее после убийства утро?
Стьют громко рассмеялся.
— Бросьте, Биф! — сказал он со снисходительной доброжелательностью. — Вам пора бы уже перестать быть таким старомодным в своих действиях. Следы! Подумать только!
— Хорошо, я вас понял, но только у меня есть по этому поводу свои соображения, — добавил он, напустив на себя таинственность.
— Могу упомянуть о еще одной небольшой детали, — продолжил Стьют. — Вы видели, где был найден кинжал? На своем обычном месте поверх стола. Кто мог положить его туда? Разумеется, только один человек. А именно тот, который и держал его там, играл с ним десятки раз на дню, а потом возвращал точно на прежнее место. Знаю, улика косвенная, но весьма убедительная.
