Таковы были все улики и факты, ставшие мне известными. Затем я перешел к рассмотрению людей, вовлеченных в дело прямо или косвенно.
Но, приступив к этому занятию, я столкнулся с вполне очевидной сложностью. Как разделить личности на тех, кто мог, вероятно, совершить убийство, и на тех, у кого не было такой возможности? Во всех предыдущих расследованиях с моим непосредственным участием это становилось первым шагом к попытке выделить подозреваемых. Теперь же затруднение состояло в том, что из всех фигурировавших в деле людей только у одного человека имелся хоть какой-то мотив для совершения преступления — и им был Стюарт. А если не руководствоваться в первую очередь наличием мотива, то можно расширять список потенциальных убийц до бесконечности. Тогда следовало начинать со всех подряд кандидатур, как из числа обитателей дома, так и из тех, кто не жил в нем, а заканчивать, включая в круг подозреваемых даже, к примеру, того полицейского, который в ту ночь дежурил на перекрестке улиц. И так далее, пока в твоем реестре не оказалась бы половина населения Лондона, не имевшего алиби на то время, когда убили Бенсона.
А потому я отказался от мысли составить список именно подозреваемых и перечислил на бумаге людей, имевших отношение к делу, присовокупив известные мне о них подробности, чтобы позже провести анализ. Вот что у меня получилось.
1. Стюарт Феррерс. С ним мы пока еще даже не побеседовали, хотя, насколько я знал, Питер уже поручил своему поверенному организовать для Бифа встречу с братом. А пока, если исходить из вскрывавшихся до сих пор фактов, личность Стюарта выглядела не слишком привлекательно. Нас уже приучили воспринимать его как сурового, скуповатого, глубоко религиозного человека, полагавшегося только на собственные суждения и никого не подпускавшего к своим банковским счетам. Но он тем не менее снимал те крупные суммы денег, и существовала вероятность, что подвергался шантажу. Выявленные обстоятельства совершения преступления, какими они представлялись полиции, целиком оборачивались против него, и для того чтобы снять обвинения, от Бифа требовались чрезвычайные и едва ли посильные для него меры.
2. Питер Феррерс. Как возможный убийца он мне с самого начала представлялся весьма вероятной фигурой. Мы еще не проверили его алиби, но, насколько нам было известно уже сейчас, не существовало никакой причины, исключающей непосредственное участие Питера в преступлении. Имея свой ключ от входной двери дома, он мог в тот вечер отвезти Уэйкфилда в Лондон, зайти к себе на квартиру, продемонстрировав свое присутствие там в определенный час, а затем выбраться наружу черным ходом, убить Бенсона, вернуться глубокой ночью, а потом ответить на звонок Дункана как ни в чем не бывало. Но если честно, то Питер мне нравился, поскольку я обнаружил в нем редкую в наши дни черту человеческого характера — искренность. И Бифу он тоже пришелся по душе, а инстинкты сержанта в отношениях с людьми почти никогда не подводили.
3. Уэйкфилд. Если бы я взял за основу внешнее впечатление, то сразу отнес бы его к категории индивидуумов, способных на любое преступление вплоть до убийства, выделив среди всех прочих. Но… Отсутствовал достаточно сильный мотив.
4. Дункан. Дворецкий повесился, но как раз в данном случае я был склонен согласиться с полицией, считавшей, что он предпочел покончить с собой, чтобы не быть вынужденным рассказать все, о чем знал. Но вовсе не из-за мук раскаяния после совершенного убийства. К тому же я просто не мог даже вообразить себе, как Дункан всаживает кинжал в Бенсона. А если убийство совершил дворецкий, Стюарт не смог бы затем сам выпустить Бенсона из дома через парадную дверь.
5. Миссис Дункан. Что сказать? Если в мире существовала женщина, обладавшая достаточной физической силой для совершения убийства с помощью кинжала, то она представлялась идеально подходящей кандидатурой. Но какой мыслимый мотив мог подвигнуть ее на преступление? И почему именно ее следовало подозревать, а не кого-то другого? Да, она принадлежала к числу обитателей дома и единственная (за исключением, разумеется, Стюарта) располагала достаточно мощным телосложением. Но этим все, собственно, и ограничивалось.
6. Роуз и Фреда. Представлялось совершенно невероятной глупостью зачислять этих двух робких девиц в потенциальные убийцы только потому, что они трудились служанками в доме, где убийство произошло.
7. Эд Уилсон. Если вообще пытаться составлять список подозреваемых, то Уилсона приходилось тоже поневоле включить в него. Но опять-таки нет никакого видимого мотива. Кроме того, он относился к Бенсону со значительно большей симпатией, чем кто-либо другой. Остальные питали к доктору неприязнь и побаивались его. И хотя шофер не имел алиби, никаких очевидных выгод из убийства он извлечь не мог.
8. Механик. Сам признался, что побывал рядом со входом в дом около полуночи, но больше его ничто с этой семьей не связывало. Мне нравились его простые манеры и открытое лицо, а потому я наотрез отказывался верить в причастность такого милого парня к убийству.
9. Уилкинсон. А вот в данном случае мы имели дело с человеком, который выглядел и физически, и морально готовым умертвить другого человека по самому ничтожному поводу. Он обладал мрачной натурой и грубой силой старомодного злодея почти классического типа. Стоило Бифу только зайти в его паб, чтобы заметить, до какой степени там все запущено и неприглядно, насколько нуждались в чистке пивные трубы, каким дурным качеством отличалось само по себе пиво. Сержант сразу причислил хозяина заведения к «недостойным людям», заверив меня, что «взял этого типа на заметку». Как мы установили, он временами захаживал в сад у дома; правда, мы не знали, когда он побывал там в последний раз. Но все же даже самого ничтожного повода, малейшего мотива для убийства не просматривалось. И если мнение Бифа, что строки Омара Хайяма о бармене — прислужнике дьявола могли быть применимы к Уилкинсону, но только когда связь этого угрюмого мужчины с убийством будет каким-то образом обнаружена и обоснована.
10. Шейла Бенсон. Вот с кем у нас получилась пока самая интересная и интригующая беседа. Ее полное пренебрежение приличиями так бросалось в глаза, что порой воспринималось мной как своего рода блеф. Хотя ее показания звучали предельно ясно, они вступали в противоречие со всем, что нам довелось выслушать прежде. Была ли миссис Бенсон действительно влюблена в Питера, как заявила нам? Могла ли она быть едва знакомой со Стюартом, если верить ее словам? Неужели был правдой рассказ Шейлы о том, какое безразличие проявлял муж к ее изменам? Все эти вопросы требовали тщательно проверенных и недвусмысленных ответов.
11. Старик. Я вспомнил рассказ Эда Уилсона о том, как утром после убийства он столкнулся с очень пожилым человеком, выходившим из ворот усадьбы. Быть может, это и был тот второй подозрительный мужчина, которого Роуз видела из окна лестничной площадки? Или же в усадьбе провел ночь обычный бродяга, нашедший приют под крышей летнего домика? В первом случае он мог оказаться убийцей. Но и во втором мог располагать крайне ценной для нас информацией.
12. Орпен, или Оппенштейн. Разумеется, он не имел никакого отношения к убийству, но я вспомнил о нем и тоже занес в список, поскольку им заинтересовался Биф, слушая показания поварихи.
