— Такси! — выкрикнул он, но совершенно безрезультатно, и его голос эхом разнесся под сводами морского терминала, где царила почти полная тишина. Те пассажиры, которые прибыли одним с нами поездом и хотели остаться в городе, заранее организовали для себя транспорт из гостиниц. Мы вышли на опустевшую площадь, где оказались в полном одиночестве. Нигде не было видно ни единого автомобиля или хотя бы автобуса, и Биф тихо выругался.
— Вот так всегда, — с остервенением сказал он. — Как только тебе нужно такси, ни одного не поймаешь. А она вот уже — переезжает через мост.
Биф стоял и беспомощно смотрел, как такси Роуз исчезает за поворотом.
— Что ж, мы хотя бы знаем, что она в городе, — попытался он утешить сам себя, — но теперь, чтобы разыскать их, возможно, потребуется несколько дней.
Но эта мысль вдруг даже развеселила его.
— Несколько приятных дней, черт возьми!
Глава 17
Сезон в Остенде почти закончился, но в отелях еще хватало отдыхающих из Англии, и узкие улочки города отнюдь не выглядели пустынными. К моему облегчению, Биф остановил свой выбор на скромной гостинице, и мы оба решили до обеда поспать, чтобы только потом встретиться.
Мы спустились вниз к хорошему ленчу, состоявшему не из одного главного блюда, что понравилось Бифу. «Всего понемножку, но сытно» — так описал он трапезу, зато пиво получило от него оценку в непечатных выражениях.
— Чем мы будем заниматься дальше? — спросил я уже за чашкой кофе.
— Как вы думаете, куда бы направился ближе к вечеру человек с приличной суммой денег в кармане? — ответил он вопросом на вопрос.
— На скачки, должно быть. Но почему вы спрашиваете? Вы считаете, что у Эда Уилсона при себе настолько большая сумма?
Биф не снизошел до объяснений.
— Тогда и мы отправимся на скачки.
Как раз в этот момент начался перезвон городских церквей, ясно доносившийся до того места, где мы сидели под тусклыми лучами солнца на террасе перед рестораном.
— Хорошие колокола, — сказал Биф, — хотя дома я почти никогда не обращаю внимания на весь этот благовест. Какой смысл даже пытаться извлечь из них хоть какое-то подобие мелодии?
Специально для него я пустился в лекцию на тему религиозных традиций Бельгии и Нидерландов, но его внимание снова блуждало где-то далеко от меня, и он с удовольствием воспользовался другой европейской традицией — подавать к столу зубочистки.
До ипподрома мы доехали на такси, и Бифа искренне поразила низкая входная плата.
— В Англии пришлось бы раскошелиться на добрый фунт, — отметил он, отсчитывая кассиру какую-то мелочь во франках.
Мы приятно провели время, но совершенно бесполезно. Некоторое оживление внесли только два фальстарта. Когда мы забрались на самый верх главной трибуны, откуда открывался вид не только но скаковое поле, но даже на море, Бифу померещилось, что он узнал Уилсона в человеке, направлявшемся к тотализатору. Он кинулся к лестнице, и вскоре я увидел, как сержант разыскивает в толпе нужного ему мужчину. Затем Биф понял свою ошибку, сунул руки в карманы и вернулся, небрежно насвистывая в стиле известного актера Уолласа Берри. Его вторая ошибка причинила куда бо́льшую неловкость, потому что рядом со стойкой буфета он неожиданно накинулся на какого-то случайного посетителя скачек и с силой хлопнул его по плечу. Тот повернулся в изумлении, и Биф увидел совершенно незнакомое, хотя явно английское лицо.
— Простите великодушно, принял вас за старого приятеля, — принялся бормотать извинения сержант.
— К счастью, я — не он, — с ехидством ответил мужчина и отошел в сторону, оставив Бифа смущенным и сбитым с толку.
Биф затем решил сделать ставку на лошадь по кличке Зигзаг, но она пришла к финишу последней, значительно отстав даже от столь же медленного скакуна, финишировавшего перед ней. На этом наша развлекательная, пусть и бесплодная, вылазка на бега закончилась, но мы хотя бы провели время не без удовольствия и на свежем воздухе.
По поводу чая Биф высказался в еще более грубых выражениях, чем о пиве, поклявшись никогда больше не отправляться за границу без пары фунтов проверенного «Липтона» в чемодане. Но его вновь привело в хорошее настроение предположение, что другое место, куда бы направился человек с деньгами, могло быть казино.
Мне пришлось согласиться с ним, но сначала я саркастически заметил:
— Казино, значит? Интересно, что вам даже в голову не приходит самый элементарный способ разыскать Уилсона.
— Какой именно?
— Обратиться за помощью к бельгийской полиции. Они бы за час успели проверить все отели города.
— Не глупите. Я не могу просить их об этом. Я нахожусь здесь как частное лицо и потому вынужден вести розыск самостоятельно. Такие методы хороши для Стьюта. Письма коллегам в Южную Америку и все такое, но нам придется справляться с задачей без посторонней помощи. Итак, где расположено здешнее казино?
Я держался мнения, что даже если Роуз и Уилсон могли находиться в казино, то за игровым столом мы застали бы только Уилсона. Возникала необходимость искать их теперь по отдельности.
— Но тогда где же, по-вашему, сейчас Роуз? — спросил Биф.
— Например, на каком-нибудь концерте.
— Вы имеете в виду кукольный театр или что-то в этом роде?
Мои объяснения он выслушал в смущенном молчании, а когда я закончил, сказал:
— Музыка! Я порой тоже не против послушать хорошую мелодийку в исполнении духового оркестра.
Но сначала я подвел Бифа к небольшому дежурному помещению перед входом в игровой зал, чтобы убедиться: мы без проблем попадем туда, когда настанет подходящий момент. По счастью, я в свое время был завсегдатаем казино в Монте-Карло и членский билет игрового клуба оказался у меня с собой. Это позволило мне получить на нас двоих шестидневные пропуска. Возникла лишь одна заминка, когда привратник спросил Бифа, членом какого клуба является он.
— Какого клуба? — не понял он. — Я только что вступил в либеральный клуб Мэрилебона и Паддингтона, если это вас устроит.
Как ни странно, но предельно вежливого стража казино его ответ вполне удовлетворил, и никаких препятствий на нашем пути больше не возникало. Но я все-таки решил первым делом заглянуть в концертный зал.
Я провел Бифа в помещение, где оркестр уже играл «хорошую мелодийку», и мы уселись в расположенные рядом кресла. Биф сложил руки на груди и просидел в немом восхищении минут десять. Но затем принялся ерзать на сиденье, перекладывать ногу на ногу, а я углом глаза заметил: он исподтишка озирается по сторонам, чтобы понять, как воспринимает происходившее остальная публика. Наконец терпение изменило ему, сержант склонился ко мне и хрипло прошептал в самое ухо:
— Когда же начнется настоящий концерт?
