– След обрывается здесь? – начала я догадываться.
– Верно. – На этот раз начальник достал из кармана айфон. Открыл фотографию, дал мне взглянуть. – Тим Шнайдер. Под утро после убийства позвонил матери. Заливался слезами и просил прощения. За всё, как он выразился.
Да он же совсем мальчишка…
– Мы ищем одно из двух: либо обломки мобильного, от которого он избавился по пути, либо труп с разряженным телефоном.
– Почему труп?
– Потому что я настроен подозревать худшее. Ему здесь нечего делать. Последний звонок, который поступил на его мобильный, был совершен с номера, с которого ему никогда не звонили. После этого он сразу направился сюда. Даже если он все осознал и захотел выйти из Игры, с компроматом на себя, который он сам загрузил, у него не было вариантов, кроме как послушаться и приехать.
Может, он просто рассчитывал, что здесь исполнят его желание.
– А я тут вместо собаки?
– Да, – жестко ответил Мартин. – Погуляй, осмотрись. Почувствуешь магию – скажи мне.
«Вам зачем? Вы даже не маг», – крутилось на языке, но я проглотила комментарий. Как пожелает господин начальник.
На первый взгляд все было обычно. Странно, конечно, что никто не сложил скатерти и льняные салфетки и не убрал их в шкаф… Да и на мебель можно было надеть чехлы, а не бросать всё. Я провела рукой по дубовым панелям, которыми был обшит зал. По золоченой раме, зеркалу в темных пятнах. Но мало ли при каких обстоятельствах хозяевам пришлось оставить это место. В следующем зале все тоже выглядело, словно ресторан откроют через пару часов. Только слой пыли утверждал обратное.
Я была готова вернуться и сказать Мартину, что ничего не чувствую, когда услышала музыку. Странный рваный ритм, неуловимо похожий на тот, что играл в клубе. Но не мог же он играть в пустом ресторане?
– С улицы, – пожал плечами один из экспертов, увидев, как я озираюсь.
Значит, не только я слышу музыку, и ничего сверхъестественного в ней нет. Хорошо. Но… Какая-то мысль не отпускала. Что-то, связанное с клубом и танцполом. Что-то, что мне не удавалось вспомнить. Может, если окажусь ближе к ее источнику, удастся? Обнаружив спрятанную за зеркалом дверь, ведущую в боковой переулок, я вышла на прохладный вечерний воздух. Здесь музыка не просто угадывалась. Играла пульсом в ушах, манила, как белый кролик Алису. Мелодия тянула за собой вперед, туда, где погаснут огни и ты останешься наедине с ней. От такого приглашения было невозможно отказаться. Посмотрев наверх и вяло удивившись, как быстро стемнело – только что ведь обед был? – я ступила на мощеную мостовую…
Нет ничего. Только звездное небо над головой и бесконечное серое поле. И музыка, сводящая с ума, забирающая всего тебя без остатка, кладущая мир к твоим ногам. Дарящая свободу. От тянущих на дно воспоминаний, от страхов, от раздирающих душу чувств. От всего.
«Я не танцую», – с удивлением слышу я в голове собственный голос.
Я танцую. Забыв обо всем, о важном и сиюминутном, о дорогом и отравляющем душу. Неужели хоть кто-то не танцует? Когда музыка – единственное, что дарит тебе жизнь, единственное, отчего тебе становится хорошо, как человеку, что всю жизнь задыхался – и вдруг вдохнул полной грудью. Как приговоренному, который узнал, что смерти не существует.
Больше никаких бед. Никаких страданий. Нужно только раствориться в барабанном ритме. Я смеюсь и протягиваю руки к небу. Тонко звенят стеклянные колосья на ветру, и я глажу их, оставляя бордовые следы на пшенице. Вторит зеркальный колокольчик. Я нежно касаюсь его, но лепесток все равно остается у меня в руке впивающимся в ладонь осколком.
С удивлением глядя на красные капли, я подношу пальцы к лицу – и падаю…
Больно. Первая мысль, возникшая, когда туман в голове отступил.
А еще очень-очень стыдно. И за пляски под луной, и за глупость. Наверное, каждый хоть раз слышал о музыке фейри, увлекающей человеческих путников под холм. Но никто не ожидает, что она коснется своей магией лично его. Могла бы понять. С моими-то «слабыми нарушениями восприятия ментальной магии».
Рухнув посреди стеклянного поля, я боялась пошевелиться. Словно в ответ зеркальная ромашка насмешливо забренчала, сгибаясь под ветром. Ладони все были в крови; ноги иссечены местной травой – куда там осоке с асфоделевых лугов! На миг я пожалела, что не в Аду: там порезы можно было залечить. Здесь я страшилась посмотреть на свои ступни. Но храбро подняла превратившиеся в живописные лохмотья джинсы. Один из оставленных местной травой следов перечеркивал лавандовую веточку пополам, однако обезболивающее заклинание все равно подействовало. Спасибо тебе, Фабио. Избавившись от ноющей боли, мозг вернул себе способность мыслить. Следующий шаг – телефон. Который ни на что не отзывался. Разрядился и превратился в бесполезный кусок пластика. Что наводило на мысли, сколько я здесь пробыла… Ладно, это я еще успею обдумать. Оставалось заклинание переноса, зашитое в татуировку на спине. В кои-то веки я готова была согласиться, что в них есть смысл, и была благодарна Лукасу за то, что он вынудил меня ее сделать.
Нет. Я отдернула руку от шеи.
Я ее не использую.
Что нам дано? Проход в подпространство, открывшийся из ресторана, куда кто-то заставил приехать победителя игры.
«Либо мы ищем труп», – вспомнила я слова Мартина.
Музыка, бывшая бо́льшим, чем набором нот. Вот что меня насторожило. Никогда не была фанатом танцев. Чтобы вытащить меня танцевать, потребовался бы как минимум Диз. Но если в клубе я хотела к ней присоединиться… Подавление воли – стопроцентно. Критического мышления – вполне вероятно, иначе я удивилась бы возникшей прямо под моей ладонью дверной ручке в ресторане. Музыка не заставила бы сделать то, на что ты никогда не решился бы, но могла избавить в нужный момент от сомнений.
«Даже если он все осознал и захотел выйти из игры, у него не было выбора».
Если я воспользуюсь телепортом, я смогу сюда вернуться? Вряд ли. Проход в ресторане не должен был быть постоянным – слишком велик риск, что кто-то заметит. Нам повезло, что меня зацепили его отголоски. А без него не узнать, где на Границе находится этот холм. Что случилось с Тимом и другими победителями. Кто и зачем раз за разом повторяет Игру.
С трудом я поднялась на ноги. Попробовала переступить и охнула, чуть не повалившись обратно. А вот и пределы заклинания. «Ты будешь ступать как по острым ножам, и твои ноги будут кровоточить»
[59].
«Вытерпишь все это?» – спрашивала ведьма русалочку.
Придется. И куда только делись мои кроссовки?
Морщась, попадая на осколки трав, я медленно шла по полю. Я была не на Земле: за последний год я хорошо выучила карту неба, но эти звезды были мне незнакомы. И не в Аду: я не чувствовала того мертвого жара. Выходит, Граница. Карман между миров. И, как у каждого подпространства, у него должен существовать предел.
