– Я тебя разочаровала?
Диз тяжело вздохнул.
– Нет. Этого следовало ожидать. Ты взвалила весь мир себе на плечи задолго до нашего знакомства, с чего тебе отступать теперь?
Удерживать он меня не станет.
– Но почему у тебя такое выражение лица, будто ты опять собираешься меня бросить?
Потому что, вероятно, я не вернусь в ГООУ. Как говорил Макс, зачем Охотникам мой диплом? О моих способностях они всё знали. Магию контролировать я научилась. Вряд ли ГООУ мог дать мне больше навыков, чем непосредственно сотрудники «Хантерс». Тот же Сереш мог при необходимости давать мне уроки один на один. Так зачем меня туда возвращать?
– Получается, это конец.
– Это не конец, – возразил Диз. Вытянул руку, заправил мне за ухо вылезшую прядь. – Два года.
– До чего?
– До тех пор, пока я не закончу магистратуру и «Хантерс» не придется решать, что со мной делать дальше.
Я поняла намек. Если повезет, два года, прежде чем ему предоставят контракт с постоянным носителем и он сможет жить в одном мире со мной. И он готов ждать? Опять эти чертовы отношения на расстоянии. День за днем вдалеке друг от друга, и кто знает, когда мы увидимся. Только теперь это не три месяца. В этот раз будет сложнее. Диз пожал плечами, увидев в моих глазах вопрос.
– Ты сама сказала. Что такое два года, если впереди целая вечность?
Эпилог
Что такое два года?
Это долгие беседы по «скайпу» и короткие, но оттого еще более яркие встречи, когда я появлялась в ГООУ, чтобы экстерном сдать экзамены. Это миллионы сообщений и тысячи писем. Разговоры обо всем и уютное молчание в трубку. Его лекции и вручение дипломов. Бессонные ночи и полные безделья выходные. Работа и воскресные походы в «Икею». Дом на итальянском побережье: черно-белый хай-тек и переливающееся ленивой лазурью Средиземное море. Холодная студия на мюнхенском чердаке, заваленная пледами и разноцветными подушками. «Его» и «мое», все чаще превращающееся в «наше»…
Это недели, когда Диз так занят в их с Линой стартапе, что ни на минуту не может вырваться из Сан-Франциско, и вечера, когда я прихожу из офиса опустошенная и не в состоянии никого видеть. Это миллиарды мелких различий между нами и компромиссов. Это радость и расставания, счастье и боль, ссоры и поцелуи, потери и теплая фланель под щекой.
Это черное кружево татуировки, частично прикрытое браслетом, – сигилла Абигора, навсегда связывающая нас красной нитью договора. Это запах нарциссов и свежесваренного кофе, холодный весенний ветер и нарисованное звездное небо под ладонью.
Это миллионы «Привет», которые со временем заменяют «Ты сейчас где?» и «Сколько у тебя?».
– Пять утра. Я закончил работать полчаса назад, у тебя что-то срочное?
– Гаити, кажется. Ты бы видел, какие здесь сейчас звезды!.. Ну да, ты видел. О, кажется, это Дракон!
– Шилла. Тетя передает тебе привет.
– Сейчас не могу, извини…
– ГООУ. Подожди секунду… До конца экзамена осталось пять минут, кто опоздает, сам виноват. Коул, минус десять баллов за намерение списать. Нечестно? Нечестно было об этом думать. И глупо.
Это «Я тебя люблю», постепенно входящее в обиход. Потому что Диз прав, когда цитирует Аристотеля: «Любить – значит желать кому-нибудь того, что считаешь благом, ради него, а не ради самого себя, и стараться по мере сил доставлять ему эти блага».
Я знаю, что он имеет в виду. Ночь, когда я впервые увидела его второе обличье. Когда он мог пожелать, чтобы я не обернулась. Но посчитал нужным показать мне. Понимая, что, узнав правду, я уйду и больше не вернусь. Потому что так было правильно. Ради меня.
И потому я позволяю себе открыться и сказать, что долго и бессмысленно скрывала: «Я тебя тоже».
Что такое два года?
Это семьсот тридцать дней, плавно переходящие в тысячу восемьсот двадцать шесть – а затем и в три с половиной тысячи…
Часто – в разных странах. Иногда – в разных мирах. Всегда – вместе.
Кто-то назвал бы нас безумцами. Более вежливо настроенные – смельчаками. Нет. Смелость – это Райли. Связать свою жизнь с обычным – вот что требовало храбрости. Выйти замуж за Тоби, осознавая, что он умрет через несколько десятилетий, понимая, что ее дети проживут меньше нее… А я выбрала самый безопасный вариант. Где здесь безумие? В том, что он демон? Так я тоже не человек. А Диз был человечнее многих. В работе по разные стороны баррикад? К этому привыкаешь. В проживании в разных реальностях? С нашими графиками не факт, что удавалось бы видеться хоть раз в сутки, если бы мы жили вместе. Главное, я знаю: Диз всегда рядом. Стоит только попросить.
И, взглянув на высвечивающийся на экране номер, я улыбаюсь, отвечая на звонок:
– Без пятнадцати полдень. Я в офисе; если сейчас придешь, успеешь сводить меня на ланч. Или я тебя свожу, мне Макс показал новое место…
