Телефон, оказавшийся между мной и матрасом, недовольно завибрировал. Помяни демона, как он здесь… Я вытащила смартфон из-под спины и посмотрела на дисплей.
– Это Диз. Спрашивает, где я.
Иногда правильность прогнозов не радует.
– Что ему напишешь? – ощутимо напрягся Макс.
– Правду. «В постели с Максом», – процитировала я, печатая.
– Ты шутишь! – расслабился он.
Плохо он меня знал. Я продемонстрировала ему текст на экране.
– И отправить…
– Смерти моей хочешь?
Лицо Охотника вытянулось и резко побледнело. Я не выдержала и расхохоталась.
– У тебя отвратительное чувство юмора. У него научилась?
– Ты меня недооцениваешь.
«Когда закончите?»
Серьезно?
«Как процесс пойдет».
– Что ты ему теперь пишешь? – нервно поинтересовался Макс.
Я хихикнула:
– Поверь, если тебя так взволновало первое сообщение, лучше тебе не знать. – Судя по мине, мое объяснение Макса совсем не успокоило. – Нет, правда, ты чего? Или думаешь, он ворвется сюда изображать Отелло?
Макс прикрыл глаза.
– Не хочу проверять.
Плохо он знал Диза! И не только он, впрочем. Райли тоже… И другие. Почему-то многие считали, что раз для демонов так важно, чтобы никто не оспаривал право их собственности, то они обязательно должны быть дикими ревнивцами, рвущими на лоскуты любого, кто посмеет взглянуть на все, что принадлежало им.
А Диз… Я сомневалась, что ему это вообще было интересно. В его концепции, если ты думал, что что-то может перестать быть твоим – оно тебе никогда не принадлежало. Потому он не ревновал. Просто… Привязывал к себе так, что выпутаться невозможно. Даже не хотелось.
Да и… В наших обстоятельствах ревность становилась бессмысленной. Все ведь уже если не сказано, то доказано. Много, много раз. Адом и тихим диалогом в коридоре общежития, до сих пор болезненным, как и весь тот период. Месяцами порознь и тремя днями здесь.
Настроение было испорчено. В первую очередь мной самой. После всех разговоров о доверии… После того как я смогла открыться ему вчера. В конце концов, Диз имел право спрашивать. Без него я бы ничего не узнала.
Желание обсуждать увиденное от этого не появлялось.
– Закруглимся на этой серии? – попросила я Макса.
– Не хочешь досмотреть сезон до конца?
– Ни за что. Ненавижу финалы. «Ничего не грустно, пока не закончится. Затем грустно всё», – процитировала я сериал.
«22 минуты. Зайдешь за мной? Этаж 2, комната 26», – отправила я Дизу.
Когда в дверь постучали – спустя ровно двадцать две минуты, – Макс вздрогнул.
Я слабо улыбнулась, надевая балетки.
– Не похоже, чтобы ее ломали?
– Ты и твои шуточки… Наташа? – окликнул он меня. – Если у тебя проблемы, можешь рассказать мне.
Я закатила глаза.
– Конечно, сэр рыцарь.
Будто сама не справлюсь. Или захочу посвящать в свои дела кого-то третьего. В самом деле, давайте соберем консилиум? Какая хорошая идея, что же она раньше мне в голову не пришла.
Диз ждал меня, прислонившись к стене и со скучающим выражением лица читая что-то на телефоне. Один, утреннего его соглядатая нигде не было.
– Как тебе удалось отвязаться от Вольфганга? – поинтересовалась я.
– Сказал ему, куда иду. И показал нашу переписку. Он решил, что в присутствии двух Охотников я не несу угрозы «Хантерс», поэтому проводил меня и поспешил удалиться.
Я усмехнулась. Еще она жертва стереотипов, сбежавшая, чтобы не оказаться на линии огня?
– Ты ужинал?
– Ты решила поинтересоваться, обеспечивают ли меня едой, на третьи сутки моего пребывания здесь? Да.
Ну и отлично.
– Я прекрасно знаю, что обеспечивают. Сегодня я собираюсь спать у себя, – предупредила я Диза.
– Ты могла сообщить это по телефону.
– Я не говорила, что ты не можешь присоединиться.
– Ты ведь ненавидишь пускать кого-то в свое пространство?
– Но ты уедешь, а мне лень туда-сюда таскать вещи. И потом, чего ты там не видел?
Разве что оставленную на подоконнике книжку, за которую он сразу зацепился взглядом, когда зашел. И которую не преминул открыть, пока я переодевалась.
– «Вампир-миллиардер Дэриен Смит был уверен, что пресытился жизнью, пока не увидел ее. Юная Аника Роджерс работает официанткой в кафе, но на самом деле скрывает страшную тайну…»
Голос звучал приглушенно под слоем ткани, но насмешку в нем пропустить было невозможно. Я выпуталась из футболки и кинула на него раздраженный взгляд. Диз забыл упомянуть, что существовала причина, по которой я ненавидела пускать именно его в, как он выразился, свое пространство.
– Мне кажется, мы это проходили. Мы же договорились: ты не критикуешь мои вкусы, я не зову тебя снобом.
– Ты постоянно называешь меня снобом.
Крыть было нечем.
– Потому что ты сноб!
– Вероятно. Но это – не литература.
Я выразительно посмотрела на него:
– Такие книги, понимаешь ли, не ради высокого стиля читают.
– В самом деле? Ни за что бы не догадался. Знаешь, для этой цели человечество придумало видео, – Диз кинул книжку обратно на подоконник. – Когда ты хочешь поговорить?
– О чем?
Было бы так удобно – сделать вид, что не поняла вопроса.
– Не глупи, Нат. О том, что́ на портрете привлекло твое внимание. Кольцо или цветы?
Может, включить дальше дурочку и сделать вид, что понятия не имею, о чем он? Но, увы, на «Оскар» я не тянула. А в меньшее Диз не поверил бы. Сама виновата, выдала себя, когда потянулась за его рукой. Вот и ищи поддержку в привычном тепле… Я направилась в ванную.
– Ты меня игнорируешь?
– Я умываюсь. И думаю, какой из вариантов ответа не понравится тебе в меньшей степени.
Вообще-то я решила собраться с силами и рассказать сегодня, но, если ставить вопрос таким образом… Лет через пять, если столько продержишься. А лучше – никогда. Я пустила воду.
– Ты с утра должна мне желание, – напомнил Диз, угадавший, каким будет ответ.
Я не забыла. Дурацкое ничего не значащее пари, одно из многих.
– Серьезно? Любой нормальный человек загадал бы что-то приятное!
И определенно из иной области.
– Возможно, я хочу потратить его именно так.
– Это низко!
