Автомат наполнил чашку кофе. Я закинула кубик сахара и отошла к подоконнику. А если по-немецки?
То же самое. Декор, украшения, муранское стекло – я помнила его по отдыху с родителями. Яркое, грубое – ничего похожего на хрупкие живые колоски с портрета. И островок, самый, возможно, унылый в Венеции с поблекшими от солнца стенами и трещинами в штукатурке. Хотя Диз наверняка и в нем бы нашел красоту.
Ладно, а что, если они были не стеклянными? Не прозрачными, но отражавшими краски вокруг? Может, серебряными? На этот раз поиск выдал кучу бижутерии и почему-то декоративные элементы на свечи. Не выдержав, я написала Дизу. Ответил тот быстро: должно быть, после моего ухода решил встать поработать.
«Не серебряные. Зеркальные».
Теперь «Гугл» показывал украшения для фигур святых в церквях. Явно не то. Подумав, я добавила к запросу Мюнхен.
Результат поменялся. Баллада о господине Олофе, накануне свадьбы затащенном в круг фей, книга «Эльфы, боги и духи огня» и форум «Настоящие секретные материалы», где некто под ником «Фауст13» опубликовал статью о девушке, которую фейри забрали под холм и вернули спустя семь лет. Даже посетители форума разбили ее как не выдерживающую никакой критики. Я подула на кофе и сделала осторожный глоток. Отлично. Спасибо, Диз, ты очень помог.
– Вот ты где прячешься, – на кухню заглянул Кай. – Ты знаешь, что некоторые люди приходят сюда поработать?
Я закатила глаза. Последнее поколение, выросшее в пятом отделе, отличалось поразительно тонким чувством юмора. Интересно, их кто-то всерьез воспринимал, или всё списывали на то, что подрастут, успокоятся, наберутся ума где-нибудь?
– А тебе об этом сегодня впервые рассказали, да?
Судя по широкой ухмылке, молодой Охотник ответ оценил:
– Пошли, поможешь мне. Мартин велел найти пару циферок в архиве, но он уже в несуществующей части дома, а у меня аллергия на Границу.
Я невольно заинтересовалась, оставляя кружку на подоконнике:
– Такое тоже бывает?
– Нет, – признался Охотник. – Но один я провожусь там двое суток, а у меня свидание. Мартин разрешил тебя припахать, сказал, ты свободна.
Значит, меня решили все-таки привлечь к какому-то еще делу кроме обнаруженного вампира? Сочли совершенно безнадежной, или я вчера ошиблась, подумав, что это очередная проверка? В молчании мы поднялись на пятый этаж. По очень узкой винтовой лестнице, которая была старше здания на пару веков и не могла в нем находиться…
– Почему ты со мной нормально разговариваешь? – не выдержала я тишины.
Не по-дружески, конечно. Но вполне по-человечески.
– Мы с тобой пили, помнишь? – Кай свернул в один из коридоров и достал из кармана джинсов ключ. – И Лукас говорил к тебе не цепляться. Сказал, ты тоже не совсем из этих. Так ведь?
Наверное. Я пристыженно замолчала. Надо же, мой напарник, оказывается, заступался за меня перед другими.
– Ты… Был у него?
– Нельзя. Нестабильный фон, опасно.
Еще бы. Это я представить могла. В том числе из собственного опыта. Сердце защемило. Лукас не заслуживал этого. Замок на старой дубовой двери скрипнул, и Кай распахнул дверь.
– Добро пожаловать в архив.
В воздухе запахло пылью, и я чихнула не хуже Диза, когда он заходил за мной в самые непопулярные секции библиотеки.
– Дай угадаю: уборщица сюда не заходит?
– Не, – Охотник направился вглубь, оставляя за собой яркие следы. – Всё с шестнадцатого года давно оцифровали. Здесь только то, что собирали во времена Ордена и что никому не нужно.
Орден Медведицы. Те, кто победил тринадцать родов и заключил Договор с гени. Интересно, здесь было что-нибудь о Рудольфе Валленштайнере? Я посмотрела на расставленные вдоль стен шкафы.
– И как мы должны здесь что-то искать?
– Ты умеешь пользоваться карточной системой?
– Нет.
В библиотеке ГООУ давно имелся электронный каталог, спасибо библиотекарю – компьютерному гению и немного психопату. Я приуныла. Похоже, если информация о прапрадедушке тут и есть, я ее не найду.
Я должна была это сделать. Тем более Кай прав: нестабильный фон. Людям опасно рядом с ним находиться.
Но я не человек.
Человеком был Лукас, сидевший в одиночестве у себя в комнате. Понемногу осознающий, что потерял не только свою природу, но и семью. Друзей. Коллег. Каково это – чувствовать себя с детства частью чего-то большего и в самый тяжелый момент остаться без них?
За дверью магия бесилась запертым в комнате ветром. Лесным пожаром, достигнувшим точки, после которой его не остановить.
– Как ты?
Глупый вопрос, но другого я не могла придумать.
Прости. Это моя вина. Мне так жаль. Что я могла сказать? Ничего не исправило бы содеянного. И вряд ли его утешит, что теперь он сам сможет швыряться фаерболами.
Лукас сидел на кровати и слепо смотрел перед собой. Замотанное горло. Осунувшееся лицо. Он выглядел человеком – но я чувствовала золото в его крови. Как мое – и немного другое. Это не убивало, не пахло гниением. Чистое. Оно… меняло. Создавало из плоти и глины нечто новое, нечто более сильное. Иное.
– Это всегда ощущается… так? – наконец спросил он.
Я понимала, что он имел в виду. Магию. Силу. Возможности и вероятности, прошлое и будущее, накладывающееся одно на другое. Запахи и вкусы, которых не существует в природе. Образы, дурачащие глаз. Внутренний голос, шепчущий тебе совсем не то, что ты думаешь. Сводящий с ума Огонь.
– Иногда становится легче.
Я не стала добавлять, что для меня этот момент настал спустя два года. И то временами я сомневалась в его наступлении. Лукас выдохнул сквозь сцепленные зубы.
– Уйди, – попросил он. – Пожалуйста, уходи.
Справедливо. Ничего другого я не ожидала. Но все равно, закрыв за собой дверь, не выдержала и опустилась на пол в холодном коридоре. Спрятала в ладонях лицо. Лукас этого не заслужил…
– Никто ничего не заслуживает. Оно просто случается.
Я отняла руки, чтобы увидеть покачивающийся перед глазами платок.
– Просто случается? Или вы вмешиваетесь и делаете, как считаете нужным?
Диана не переменила позы, оставаясь сидеть передо мной на корточках.
– Я была должна его матери. Я была должна его спасти.
– А Лукаса вы спросили? Он считает это спасением? – Нет, конечно. Кого интересует мнение муравьев? – Вы не имеете права так поступать! Не можете вмешиваться, не спросив! Не можете играть людьми, а потом говорить, что так получилось! Не можете ломать чужую жизнь, потому что вам так захотелось!
С каждым предложением я понимала, что говорю уже не о Лукасе… не только о Лукасе. Но остановиться не могла. Все, скопившееся за последние два года, выплаканное в подушку и зарытое глубоко внутри, прорвалось наружу. Хотела высказать Охотникам, что о них думаешь? Поздравляю, Наташа, исполнила свое желание. Надеюсь, тебя оставят после этого в живых.
