— Ты с ума сошел, — сказал Джек.
Дастин оставил эти его слова без ответа, но произнес:
— Я хочу это видеть.
— Да ты… — начал было Джек, но запнулся, когда женщина с обезображенной окровавленной головой начала подниматься с пола. Она неуклюже шагнула вперед. Застонала.
— И ты сейчас был бы таким, — прошептал Дастин. — Ничего не соображающий, голодный. Если бы тот, первый, добрался до тебя в машине и сожрал твой мозг до того, как ты очнешься.
Джек вошел в дом и, стараясь держаться как можно дальше от женщины и от мальчика и не наступать на пятна крови на полу, добрался до телефона.
— Я звоню домой, — сказал он, снимая трубку. — Надо позвонить отцу. Скажу ему, что я…
— Что? Что ты в порядке? — произнес Дастин, усмехнувшись.
Джек помедлил.
Дастин продолжал:
— Джек, ты мертв. Для него ты больше не существуешь. Он никогда тебя не примет.
Джек еще мгновение колебался, а затем стал набирать номер. Дастин развернулся и ушел куда-то в темноту. На том конце линии сразу же сняли трубку.
— Джек? — Голос принадлежал его отцу.
— Я возвращаюсь домой, — произнес Джек. — Я… я не могу сейчас говорить.
Он повесил трубку, взял со стойки какие-то ключи и вышел из дома. Вдалеке он увидел Дастина, который направлялся к толпе мертвецов и кричал:
— Вы меня понимаете? Те, кто слышат меня, сделайте шаг вперед. Если вы хоть что-то понимаете.
Джек обогнул дом, подошел к припаркованной за ним машине, сел в нее и поехал на север по Девяносто пятому шоссе в сторону Уотервилля. Он ехал больше часа, поглядывая на свое отражение в зеркале заднего вида. Кожа была желтоватой, а прочие краски как будто стерлись с его лица. Выглядел он очень болезненно, но, если закрыть зияющую рану на животе, вполне мог сойти за живого при неярком освещении.
Припарковавшись возле своего дома, он вышел из машины. На лужайке лежал труп с простреленной головой. Джек вздрогнул и решил подойти к дому с другой стороны. Старые деревянные ступеньки заскрипели, когда он поднялся на заднее крыльцо и постучался, стараясь оставаться в тени. Занавеска отдернулась, и несколько пар глаз уставились на него.
— Джек! Это Джек!
Дверь распахнулась. На пороге стоял его отец с винтовкой в руках. Он присмотрелся, охнул и попятился назад, поднимая винтовку.
Джек весь сжался и торопливо пробормотал:
— Папа, выслушай меня. Пожалуйста. Я не такой, как другие.
Теперь ружье было нацелено Джеку прямо в лоб. Из дула на него смотрела сама темнота. Потом ружье медленно опустилось.
Наконец отец сказал:
— Ну заходи, сынок.
Джек переступил порог.
Отец приковал его к трубе, которая тянулась от стены гаража и уходила под землю.
— Прости меня. Это только на ночь. Иначе они не позволят тебе здесь остаться.
В доме прятались девять человек. Отец принимал у себя всех беглецов.
— Я понимаю, — прошептал Джек.
Отец ушел обратно в дом.
Луна светила ярко, но гараж отбрасывал на Джека густую тень. По всем окрестностями раздавался истошный собачий лай. Ночь, казалось, будет длиться вечно. Джек не сомкнул глаз. Он подозревал, что больше никогда не сможет заснуть.
Шли дни.
Люди — беженцы — все прибывали. Джек старался не попадаться им на глаза, и большинство уходило дальше на юг. Те, кто оставался, иногда впускали его в дом, но старались не приближаться к нему и всегда держали оружие наготове.
Днем люди выходили из дома, бродили по округе в поисках еды и боеприпасов, а по ночам рассказывали друг другу истории об уничтоженных ими зомби. Потом кто-нибудь смотрел на Джека, и все тут же умолкали.
Каждую ночь на протяжении многих недель его сажали на цепь.
Как-то на закате, когда Джек сидел на диване в гостиной, снаружи раздались выстрелы. Кто-то громко постучал в дверь. Сорванный голос прокричал:
— Впустите нас! Ради бога, впустите! Они идут!
Отец, держа винтовку наготове, бросился к двери и распахнул ее. Двое высоких мужчин с охотничьим снаряжением вбежали в дом. У каждого было по нескольку ружей. Отец захлопнул за ними дверь.
Один из новоприбывших выдохнул:
— Нам рассказали об этом доме. Говорили, что вы не откажете в помощи. У нас почти не осталось патронов.
Отец Джека начал говорить:
— Это мой дом, и вы…
Но тут один из мужчин заметил Джека и отскочил к стене, вскидывая дробовик.
Отец встал перед ним:
— Не стреляйте! Это мой сын. Он вам ничего не сделает.
Дуло описывало небольшие круги, пока новоприбывший прицеливался.
Джек подал голос:
— Пожалуйста! Все в порядке!
Мужчина бросил взгляд на своего компаньона, который забился в угол, всхлипывая:
— Вот дерьмо. Дерьмо какое, это с нами в одном доме!
— Вы можете уйти, — резко сказал отец.
Воцарилось долгое, напряженное молчание. В конце концов пришелец опустил ружье и произнес:
— Ну хорошо. Мы оставим его в покое. — Пристально посмотрел на Джека и добавил: — Но ты чтоб ко мне не приближался.
Новоприбывших звали Сэм и Тодд. Сэм был выше, энергичнее, и Тодд его слушался. Когда все немного успокоились, Тодд начал рассказывать:
— Мы присоединились к ополчению, пытались отстоять Портленд. Но мертвые, они… — Он запнулся и уставился в пол.
Сэм без всякого выражения произнес:
— Там нехорошо. Очень нехорошо.
— Откуда вы узнали об этом доме? — спросил отец.
— Во Фрипорте, — ответил Тодд. — Там скрываются некоторые выжившие. Среди них была одна девушка, и она передала записку для вашего сына. — Он бросил на Джека нервный взгляд и выдавил: — То есть, видимо, для него.
— Мне кажется, это плохая идея, — проворчал Сэм.
Отец нахмурился и сказал:
— Отдай ему записку.
Тодд пожал плечами и бросил записку на стол. Джек взял ее и развернул.
Она была от Эшли. Девушка писала, что у нее все в порядке и что он может присоединиться к ней, если не чувствует себя в безопасности. Она объясняла, как ее найти. Джек положил записку в карман.
Сэм заговорил, не в силах справиться с дрожью в голосе:
— К югу отсюда есть этот парень без лица. Люди зовут его Череп. Он соображает и может говорить, как и этот. — Сэм кивнул на Джека.
Джек пробормотал:
