— Господи, босс, да не волнуйтесь вы. Я жив, — произнес Бак Тейлор и отправился закрывать ворота.
Бак сказал, что не может ни пить, ни есть — он только что убрал останки Ронни и мертвого пилота. Вместо этого он говорил. Натан старался не пить слишком много текилы, старался слушать, но мысли его неизбежно возвращались к загадке поведения пилота.
— Дождь лил как из ведра, вся чертова земля промокла насквозь. Пабло пил кофе, а я уже так этим кофе напился, что мне понадобилось отлить, но дождь хлестал просто жутко…
Перед Баком на дубовой столешнице лежал ржавый мачете; пока охранник говорил, пальцы его плясали по лезвию. Когда-то он был центральным нападающим «Рейдерс»
[30]
— Старый Добрый Номер 66 семь сезонов подряд не пропустил ни одной игры, — но Натану казалось, что никогда Бак так жутко не выглядел, даже после самого тяжелого матча. Лысая голова была сплошь покрыта синяками; время от времени охранник с тоскливым видом дотрагивался до нее, как будто жалел, что не надел шлем.
— …и я пошел в лес и спрятался под какое-то дерево, с такими листьями, вроде больших блинов. Начал мочиться. И только тут услышал шум двигателей. Боже правый, я быстро застегнулся и…
Две шестерки на футбольной куртке Бака были запачканы чем-то черным, скользким на вид. Левую руку его поддерживала примитивная шина, привязанная черной с серебром банданой. Массивные бицепсы нехорошего, гораздо хуже сине-зеленого цвета обычного синяка выступали между сырыми деревяшками. Этот отвратительный серый цвет напомнил Натану гниющую дыню. И запах, исходящий с того конца стола…
— …Обмочил всю левую ногу. Мне не стыдно говорить об этом — как раз в тот момент оторвалось левое крыло, и я подумал, что мне крышка, самолет летел прямо на меня. Я нырнул…
Быстро. Пилот мог соображать быстро. Он разорвал рубашку, чтобы показать Натану кокаин. Он уговорил Ронни открыть ворота. И, несмотря на то что Ронни отстрелила ему руку, он вел себя как живой, пока не приблизился к ней, первому настоящему человеку, которого встретил с тех пор, как воскрес. Эта встреча дала толчок его ужасному…
— …подумал я задним числом, но времени не было. Отломавшееся крыло кружилось в воздухе, как бревно. Никто не мог сказать, где оно упадет. Затем самолет швырнуло в сторону, на большую рощу пальм, а оттуда он отлетел прямо на посадочную полосу. Покатился по земле, отломалось второе крыло. А то, первое, еще летело…
Пальцы Бака сомкнулись на рукоятке мачете. Натан, наблюдавший за ними, выскользнул из-за стола, подальше от Номера 66.
— Я видел Пабло в грузовике. Несмотря на бурю. Я видел, как он пытался найти место для чашки с кофе. А потом крыло рухнуло на фургон, и эта чертова штука взорвалась.
Значит, это взорвался фургон. Вот почему зомби не были обожжены. Самолет даже не загорелся — скорее всего, его баки опустели после борьбы со штормом. Но в машине было полно бензина.
— Мне стыдно, но я действительно ничего не мог поделать. Огонь был очень сильным. Даже зомби не подходили к нему, а к тому времени, как он погас, от машины и Пабло ничего не осталось.
Пальцы Натана сомкнулись на пистолете. Он вспомнил пилота, разрывающего свою рубашку. Вспомнил, как тот схватил Ронни, вспомнил мгновенное замешательство в его мутных глазах, возбужденный блеск, появившийся после того, как он поддался жажде плоти. Конечно, сейчас Бак себя контролирует. Но что случится, если он окажется близко к своему боссу?
Натан поднял пистолет. Бак ухмыльнулся, не понимая. Натан взглянул на раны Бака, на нетронутую кружку пива, стоявшую перед ним. Старый Добрый Номер 66 не пил, не хотел жареного цыпленка. Возможно, он больше никогда не захочет жареного цыпленка. Возможно, он сам пока еще не понял этого, как не помнит, отчего умер.
— Бак, я хочу, чтобы ты вернулся обратно, к ним, — произнес Натан таким тоном, словно обращался к ребенку. — Понимаешь, соблазн — рискованная штука. Ты можешь потерять остатки разума.
— Босс, с вами все в порядке? Может, вам пойти прилечь, чтобы какое-то время не думать о Ронни? Может быть…
О, они неглупы. С каждой минутой становятся все хитрее.
— Тебе меня не одурачить, Бак. Можешь обманывать сам себя, но меня тебе не обмануть.
Натан прицелился, и Бак, подавшись назад, рухнул вместе со стулом. Первая пуля разнесла в клочья левое предплечье и расколола самодельную шину, но Бака это не остановило — спортсмен так просто не теряет свои инстинкты. Он вскочил на ноги, наклонил голову и понесся вперед через кухню.
Глаза его сверкали, но Натан был уверен, что это блеск смерти, а не жизни. Бак сделал Натану подножку, и они оба повалились на пол. Натан взмахнул пистолетом, и Бак не смог оттолкнуть его — левая рука была слишком серьезно повреждена. Он стал защищаться единственным доступным ему способом — впился в плечо Натана, сомкнул челюсти и рванул.
Натан завопил. Перед глазами замелькали белые точки.
Палец его нажал на курок.
Пуля разнесла череп Старого Доброго Номера 66.
Натан представлял это так.
В катастрофе все погибли мгновенно. Все. Открыв глаза, они обнаружили, что находятся на острове Граймза, там, где и должны были находиться, и решили, что выжили. Они пробирались сквозь девственный лес, через пляжи с коралловым песком, не встретив ничего, что искусило бы их, разбудило бы кошмарный голод.
Находясь на границе между смертью и воскресением, они в разной степени сохранили рассудок, но ими все-таки управляли инстинкты. Инстинктивно они не выходили на солнечный свет. Это было просто самосохранение — тропическое солнце могло ускорить разложение трупов. У всех зомби также был силен инстинкт пожирания живых людей, но лишь когда жертва появлялась непосредственно перед ними. Натан убедился в этом после встречи с пилотом и Баком. Он был уверен, что до тех пор, пока «пища» не показывалась и инстинкт утоления голода не брал верх, смерть на острове Граймза еще существовала как граница, отделяющая их от остальных зомби. О, они функционировали на разных уровнях, как он видел это на примере Кары Норт, пилота и Бака, но в некоторых случаях они вели себя точь-в-точь как живые.
Возможно, что-то такое в человеческой плоти, поглощенное ими, определяло перемену в поведении. Может быть, кровь. Или сам акт каннибализма. Натан не знал причины, да его это и не волновало.
Его укушенное плечо приобрело красно-пурпурный цвет и раздулось. С момента нападения Бака прошло пять дней, и Натан сам не знал, лучше ему или хуже. Просто на всякий случай он сделал себе укол антибиотиков, но не мог понять, помогло ли это.
Он не знал, жив ли он, мертв или находится где-то посредине.
Чтобы не запутаться, Натан записывал симптомы в желтом блокноте, который спрятал в ящике стола после крушения самолета. Многое его озадачивало. Сначала он хотел проконсультироваться у ученых или врачей, но его первая попытка связаться с материком оказалась неудачной, а потом он уже боялся звонить кому-либо. Его не привлекала мысль окончить свои дни в качестве подопытного кролика в какой-нибудь лаборатории и тем более не радовала перспектива зачистки острова Граймза отрядом спецназа.
