Пока Дэйл возился с ключами, Том застрелил тех двоих, которых Дэйл просто оттолкнул. И тут тридцать восьмой калибр заело. Том возился с ним, а я нервно оглядывалась — те, которых мы обманули, уже ковыляли обратно; отвратительный священник впереди. Внезапно что-то тронуло мою щиколотку. Я посмотрела вниз и увидела, что безногий как-то заполз вверх по ступенькам и теперь тянулся своей раззявленной пастью к моей ноге. Я чуть не заорала в полный голос, выхватила «вальтер» из кобуры Дэйла и, наверное, громко визжала, всаживая пули в шелудивую башку зомби. Он сдох и отпустил меня. На его футболку «СПАСИ ДУШУ — ЗАКРОЙ КЛИНИКУ» сочилась густая коричневая жидкость.
Тут Дэйл отпер дверь, и мы оказались внутри.
Позже Том рассказывал, как пытался вытащить пистолет из моих пальцев, пока Дэйл включал генератор и готовился к операции.
Вскоре он уже стоял передо мной в перчатках и маске.
Саму операцию я толком не помню, кроме того, что попросила Тома подождать за дверью, — и грохот. Ужасный грохот, не прекращавшийся все то время, пока мы находились внутри, — они колотили в дверь. Медленные, тяжелые удары, неослабевающие, безжалостные.
Дэйл, как я уже писала раньше, превосходный доктор, и скоро все закончилось. Он сделал так, чтобы я не увидела, что он положил в маленькую деревянную шкатулку, которую принес с собой Том, а я не спрашивала. Шкатулку, так красиво сделанную Руди В., отвезут обратно в Колонию и там похоронят.
Но я должна была спросить об одной вещи, хотя мысль эта казалась мне отвратительной. Я должна была знать… должна была убедиться, что Дэйл… Господи, я даже написать этого не могу. Но он понял, о чем я спрашиваю, и, снимая перчатки, сказал, что мне не о чем волноваться. Ни один из вычищенных никогда не возвращался. А вот нас, всех остальных, после смерти кремировали или уничтожали мозг, иначе мы воскресали.
Какая ирония, подумала я, что именно таким образом мы завершили Великую Полемику. Они недостаточно люди, чтобы вернуться. Аборт — это не убийство.
Выйти из клиники было труднее, чем войти, но Дэйл все продумал. Том вылезет из бокового окна и отвлечет их от нас. Дэйл запрет входную дверь, пока мы с Томом прикрываем его, а потом все мы направимся к джипу. Конечно, я еще чувствовала слабость, и Том не хотел оставлять меня одну, но Дэйл сказал, что это самый безопасный способ и что он за мной проследит. Том неохотно согласился.
Все прошло без проблем. Они медлительны, их легко сбить с толку, и когда они увидели нас двоих на крыльце, а третьего около джипа, то не могли решить, куда идти. Том застрелил двоих, заступивших ему дорогу. Едва Дэйл запер двери и сунул ключи в карман, он забрал у меня «Узи», и к джипу я бежала только с маленьким гробиком.
Как только мы забрались в машину, Дэйл завел мотор, и мы поехали. Они уже колотили в дверцы, цеплялись за приваренный отбойник, истекали желтой желчью. Один никак не отпускал машину, и мы проволокли его по дороге футов пятьдесят, пока у него не оторвались пальцы. Том что-то громко выкрикнул при этом.
Дэйл уже собирался прибавить газу и выехать из города, как я попросила его остановиться и вернуться обратно. Он остановился, и они с Томом оба повернулись и уставились на меня, разинув рты, как мертвяки. Они начали спрашивать зачем, но я просто протянула Тому шкатулку, взяла ружье, вышла из машины и пошла назад.
Мужчины рванули за мной, Том кричал, что я еще в бреду после операции, Дэйл доказывал, что у меня может начаться сильное кровотечение, но я не обращала на них внимания. Мертвяки уже показались в конце улицы. Они ковыляли в нашу сторону.
Мне пришлось вытереть слезы — я и не замечала, что плачу; а потом я подняла ружье и прицелилась в первого. Я выстрелила и увидела, как он отлетел назад и упал посреди улицы, наконец-то по-настоящему мертвый. Том и Дэйл пытались отнять у меня ружье, но я их оттолкнула и снова выстрелила. Том доказывал, что все наши дела здесь закончены, что нет смысла тратить патроны на этих уродов, но я сказала ему, что должна это сделать. И сказала ему — сказала им обоим — почему.
Тогда они оставили меня в покое до тех пор, пока все мертвяки не сдохли, кроме одного — священника. Руки у меня тряслись так сильно, что я с трудом удерживала ружье, но он подошел уже близко — оставалось футов тридцать, и промахнуться я не могла. Первым выстрелом я вырвала ему кусок шеи — и то, что оставалось от воротничка, а последним разнесла череп.
Я бросила ружье, и Тому с Дэйлом пришлось нести меня в джип.
А теперь я дома, в постели, и Дэйл говорит, что физически со мной все в порядке. Я тоскую по ребенку, которого так и не увидела, и эта боль куда сильнее физического недомогания, но Джесси здесь, рядом, и она долго обнимала меня, пока Том не отправил ее спать.
Теперь, думая про ту улицу, я улыбаюсь, когда пишу это. Потому что знаю, что ни одной из тех женщин, что придут туда после меня, не придется переживать ничего страшнее того ужаса, когда расстаешься с частью самой себя.
Джордж Мартин
Завсегдатай мясной лавки
Джордж Р. Р. Мартин — автор многих бестселлеров, например, фантастической эпопеи «Песнь льда и огня» («Song of Ice and Fire»), а также серии романов, в числе которых «Грезы Февра» («Fevre Dream»), «Шум Армагеддона» («The Armageddon Rag»), «Умирающий свет» («Dying of the Light») и «Бегство охотника» («Hunter's Run»), написанный совместно с Дэниелом Эйбрехемом и Гарднером Дозуа. Кроме того, он написал множество рассказов, многие из которых были номинированы на крупнейшие фантастические премии и завоевали ряд наград, в числе которых «Хьюго», «Небьюла», премия Брэма Стокера и Всемирная премия фэнтези.
Недавно его произведения малой формы были собраны в большом двухтомнике «Песни снов» («Dreamsongs»), где писатель, в частности, вспоминает о том, как был написан рассказ «Завсегдатай мясной лавки». Впервые его напечатали в сборнике «Орбита 18» («Orbit 18») под редакцией Дэмона Найта, хотя написан он был изначально для «Последних опасных видений» («The Last Dangerous Visions») под редакцией Харлана Эллисона. Однако Эллисон рассказ не принял, сказав Мартину, что из него (рассказа) нужно «вырвать кишки и переписать все начиная с первой страницы».
Что Мартин и сделал, «а заодно вскрыл себе вены». Во время создания «Завсегдатая мясной лавки» писатель переживал серьезную эмоциональную травму и излил на страницы рукописи всю свою боль. И даже теперь, почти тридцать лет спустя, ему тяжело перечитывать этот рассказ.
I
В мясной лавке
Тогда, в первый раз, они заявились туда прямо с рудных полей, Трегер и другие ребята, постарше него, уже почти взрослые мужчины, их трупы работали рядом с его бригадой. Из всей компании Кокс был самый старший, и он чаще других бывал в этом заведении, и он же сказал, что Трегеру придется идти вместе со всеми, хочет он того или нет. Тогда один из парней захихикал и сказал, что Трегер не поймет даже, что нужно делать, но Кокс, который был вроде как главный, так двинул ему, что насмешник затих. И когда пришел день зарплаты, Трегер поплелся вслед за остальными в мясную лавку — со страхом, но отчасти и с нетерпением, и он заплатил мужчине, который встретил их на первом этаже, и получил ключ от номера.
