— Грег, ты не понял, — возразил Донелли. — Она мне действительно нравится.
* * *
Они проводили втроем много времени.
* * *
— Грег, — сказала Лорел однажды ночью, когда они лежали в постели, — мне кажется, что Дон… ну… запал на меня. Понимаешь?
Трегер перекатился на живот и подпер голову кулаком.
— Господи, — только и сказал он. В его голосе слышалась озабоченность.
— И я не знаю, как себя вести.
— Осторожно, — ответил Трегер. — Он очень ранимый. Возможно, ты первая женщина, которая вызвала у него интерес. Постарайся быть с ним помягче. Я бы не хотел, чтобы он прошел через те же муки, что и я, понимаешь?
* * *
Секс у них никогда не бывал таким же хорошим, как в мясной лавке. И Лорел стала замыкаться в себе. Все чаще и чаще сразу же после секса она засыпала; те ночи, когда они болтали до самой зари, остались в прошлом. Возможно, им уже нечего было друг другу сказать. Трегер заметил даже, что она стала сама заканчивать истории, которые он ей рассказывал. И ему редко удавалось вспомнить что-то, чем он еще не успел с нею поделиться.
* * *
— Он так и сказал? — Трегер вылез из-под одеяла, зажег свет и, нахмурившись, сел на кровати. Лорел же натянула простыню до самого подбородка. — Ну а ты что?..
Она неуверенно помолчала, затем ответила:
— Я не могу рассказать тебе. Это касается только Дона и меня. Он сказал, это несправедливо, что я прихожу и подробно рассказываю тебе обо всем, что между нами с ним происходит. И он прав.
— Прав?! Но ведь я-то рассказываю тебе обо всем! Не забывай, ведь мы с тобой…
— Да, я знаю, но…
Трегер помотал головой. Гнев в его голосе поутих.
— Лорел, объясни мне, пожалуйста, что происходит? Мне вдруг стало страшно. Не забывай, ведь я люблю тебя. Почему же все изменилось так скоро?
Черты ее лица смягчились. Она села в кровати, протянула к нему руки, и простыня упала, обнажив ее полные мягкие груди.
— Ах, Грег, — сказала она. — Не беспокойся. Я люблю тебя и всегда буду любить, но дело в том, что, кажется, его я тоже люблю. Понимаешь?
Трегер, успокоенный, устремился в ее объятия и страстно поцеловал ее. Но вдруг снова всполошился.
— Погоди-ка! — воскликнул он, стараясь за шутливой строгостью скрыть дрожь в голосе. — А кого ты любишь больше?
— Тебя, конечно, а как же иначе?
Улыбаясь, он вернулся к прерванному поцелую.
* * *
— Я знаю, что ты знаешь, — сказал Донелли. — Наверное, нам нужно поговорить.
Трегер кивнул. Они встретились за кулисами театра. Три его трупа стояли у него за спиной, скрестив руки на груди, словно телохранители.
— Ладно, давай.
Он посмотрел на Донелли в упор, и лицо его, на котором до этих слов собеседника играла улыбка, стало вдруг непривычно суровым.
— Лорел просила, чтобы я сделал вид, будто ничего не знаю. Она сказала, что ты чувствуешь себя виноватым. Но знаешь, Дон, притворяться было нелегко. Наверное, пора нам поговорить обо всем начистоту.
Донелли опустил взгляд своих бледно-голубых глаз в пол и засунул руки в карманы.
— Я не хочу делать тебе больно, — сказал он.
— Так не делай.
— Но притворяться мертвецом я тоже не хочу. Я живой человек. И я тоже люблю ее.
— Мне казалось, что ты мне друг, Дон. Полюби кого-нибудь другого. А так ты только сам себе сделаешь больно.
— У меня с ней больше общего, чем у тебя.
Трегер молча смотрел на него.
Донелли поднял на Трегера взгляд. Потом, сконфузившись, вновь стал смотреть в пол.
— Сам не знаю. Ох, Грег. В любом случае она сказала, что тебя любит больше. Я и не должен был надеяться ни на что другое. У меня такое чувство, будто я ударил тебя ножом в спину. Я…
Трегер молча смотрел и слушал. Наконец он тихонько рассмеялся.
— Вот черт, я не могу это слышать. Послушай, Дон, вовсе ты меня не ударил, брось, не говори ты таких вещей. Наверное, раз ты полюбил ее — значит, так должно было случиться. Я только надеюсь, что все сложится хорошо.
Той ночью, лежа в постели рядом с Лорел, он ей сказал:
— Я беспокоюсь за Дона.
* * *
Его лицо, некогда загорелое, приняло пепельный оттенок.
— Лорел? — переспросил он, не в силах поверить.
— Я не люблю тебя больше. Прости. Но это так. Когда-то все было по-настоящему, но теперь прошло, как сон. Теперь я даже не уверена, любила ли я тебя вообще.
— Дон, — произнес он одеревеневшим голосом.
Лорел вспыхнула:
— Не смей говорить ничего дурного о Доне. Я устала слушать, с каким пренебрежением ты о нем говоришь. Он всегда говорит о тебе только хорошее.
— Но, Лорел, неужели же ты забыла? Вспомни, что мы говорили друг другу, что чувствовали! Ведь я тот же самый, это мне ты говорила все эти слова.
— Зато я повзрослела, — возразила Лорел жестко, без слез и откинула за спину свои красновато-золотые волосы. — Я отлично все помню, но мои чувства с тех пор изменились.
— Не надо, — сказал он и протянул к ней руку.
Она сделала шаг назад.
— Не прикасайся ко мне. Я же сказала, Грег, все кончено. Теперь ступай. Скоро Дон придет.
* * *
Это было хуже, чем с Джози. В тысячу раз хуже.
III
Скитания
Он пытался остаться в театре: ему нравилась эта работа, у него появились друзья. Но это оказалось невозможно. Донелли появлялся там каждый день, улыбчивый и приветливый, а иногда после дневного спектакля за ним заходила и Лорел, и они отправлялись куда-то вместе, рука в руке. Трегер стоял в стороне и наблюдал за ними, стараясь думать о другом. Но какое-то искалеченное существо у него внутри кричало и царапалось от боли.
И он ушел из театра. Чтобы больше не видеть их. Чтобы сохранить гордость.
Небо было ярким от огней Гидиона, все кругом светилось от смеха, но в парке было темно и тихо.
Трегер застыл, опершись спиной о ствол дерева, остановив взгляд на речной воде, напряженно скрестив руки на груди. Словно статуя. Казалось, он даже не дышит. Даже взгляд его оставался неподвижен.
Опустившись на колени возле низкой каменной ограды, мертвец принялся с силой колотить по ней и продолжал до тех пор, пока камень не стал скользким от крови, а руки не превратились в изувеченные куски рваного мяса. При каждом ударе раздавались однообразные, шмякающие звуки, изредка сопровождаемые скрипом костей по поверхности камня.
