– И что, – спросил он с недоверием, – откажутся?
– Не откажутся, – согласился я, – но не будут ценить и вообще придавать значение. То, что для местных ловеласов почти цель жизни, они все на уровне тараканов, для наших будет как посрать сходить. Необходимость есть, даже некоторое удовольствие, но на политику партии вашего лорда и предстоящий подъем сельского хозяйства влияния оказывать не будет.
Он покрутил головой.
– Ох, сэр Ричард… На все у вас есть решение.
– Вот только насчет императора нет, – ответил я тускло, – хотя с магами почти решил… Там как, народ уже собирается?
– Четверть армии готова загрузиться в Маркус, – заверил он. – Еще четверть подтягивается, жует на ходу. Остальные будут удерживать, как вы и велели, позиции здесь. У всех такой подъем, даже страшно. Все вообще-то готовились сражаться со всей яростью…
– Подъем, – сказал я, – всегда страшно. Потому что за подъемом… в общем, тоже дожуем на ходу. Но сперва дождемся разведчиков с последних багеров.
Подошел Альбрехт, вид достаточно разочарованный, издали покачал головой. Я указал ему место рядом, он сел, обеими руками придвинул блюдо поближе, очень серьезный, покачал головой.
– Сэр Ричард, в канцелярии императора обшарили все.
– Насчет карт?.. Вы ешьте, дорогой герцог, а то как-то худеете неприлично.
Он ответил хмуро:
– Ни одной карты! То ли сожгли, то ли унесли с собой. Хотя не понимаю, какой смысл?
– Может быть, – предположил я, – для истории? Или ищут закономерности? Да ешьте же, а то скажут, что всех объедаю.
Он нехотя взял в руку нож, но есть еще не стал, поинтересовался:
– Какие закономерности?
– Сравнивают, – пояснил я, – с тем хаосом, что был после предыдущих визитов Маркуса? Вдруг разломы всегда на одних и тех же местах?.. Ладно, ждем возвращения разведчиков.
– Норберт уже во дворе, – предупредил он. – Там все время кто-то да возвращается. Есть и совсем интересные новости.
Я с энтузиазмом потер ладони:
– Прекрасно. Сейчас закончу с этой перепелкой, и пойдем. Хотя ладно, дожую на ходу…
Обглоданную ножку вручил обомлевшему лакею у выхода, Альбрехт по дороге рассказал, что сэр Джуллиан, Верховный Псарь, выказал себя настоящим государственником: гонцы по его указу ринулись на багеры, спеша попасть во все концы империи, а так как большинство его работников пребывают в столице, то уже к вечеру их доставили в его прежний кабинет, где всех впряг в работу, и сейчас вот еще пашут со вчерашнего вечера не поднимая головы.
Верховный Псарь как будто услышал, что разговор о нем, торопливо догнал нас, поклонился совсем не со вчерашней слоновьей грацией.
– Ваше величество, – заговорил он с подъемом, как и следует говорить с королями и императорами, – четверых-пятерых работников доставят завтра – и кабинет будет работать в полном объеме!
– Ваш кабинет, – сказал я.
Он спросил с радостно-пугливой настороженностью:
– Ваше величество?
– Это ваш прежний кабинет, – напомнил я, – вы их знаете и за них отвечаете. Потому уверен, у вас все пойдет без шероховатостей и весьма зело правильно. Империю нужно спасать, а ваши люди выступят в роли спасителей!.. Да-да, ваши. Мы всего лишь армия, репрессивный аппарат, который обеспечит проведение ваших мудрых решений в жизнь и моду.
Он польщенно улыбнулся:
– Ваше величество!.. Я все не могу прийти в себя, как вы помогли с моими хворями… Это просто чудо!
– Я действовал в интересах империи, – напомнил я величаво. – Теперь сумеете сделать для нее больше, не так ли?
Он учтиво поклонился, я отпустил его небрежным взмахом пальцев, Альбрехт некоторое время двигался рядом, все такой же церемонно подтянутый и нарядный, но телохранители по его знаку раздвинули вокруг нас пространство, а когда мы спустились по широким мраморным ступеням в бескрайний двор-сад, сказал негромко:
– Канцелярия императора заработала в полном составе. Почти в полном. Как, довольны?
– В общем, да, – ответил я настороженно. – А вы?
– Тоже, – ответил он. – Как можем быть недовольны, если сюзерен доволен?.. Но все-таки как бы вам сказать помягче…
– Ах, еще и помягче?
Он ответил очень серьезно:
– Мы уже об этом говорили… Вам не кажется, что все идет слишком… мирно? Не-нет, я не призываю убивать и грабить, но такое впечатление, что нас как бы и нет. Или есть, как некие любопытные декорации. Мы спасли мир, но он не слишком нас заметил!
Я нахмурился, кивнул:
– И вы почуяли?..
– Да, – ответил он с облегчением. – Рад, что и вы, а то уж начал было всякое думать! Все работают, с нами никто не спорит, но такое впечатление…
– Ну-ну?
– Вот появится их император, нас сдует как паутину, и все будет как прежде. А нас вроде бы и не было.
Я пробормотал:
– У вас хорошее чутье, герцог.
– Спасибо, – ответил он. – Но вы давно заметили? Или вообще сразу?
– И сейчас не знаю, – ответил я откровенно, – как переломить это вот все. Ладно, пойдемте. Кстати, срочно призовите сэра Рокгаллера.
– Он в своем кабинете…
– Хорошо, – сказал я. – Пусть со своими людьми зайдет в зал, где соберутся сотрудники Джуллиана.
Альбрехт посмотрел на одного из своих вассалов, что в двух шагах, внимательно слушает, тот по движению бровей сюзерена бросился от нас со всех ног к административному корпусу.
Мы неспешно прошлись по залитому солнцем двору, демонстрируя, что в Багдаде все спокойно, все схвачено, контролируем если не весь мир, то империю точно, а она и есть он весь, хотя большинство местных вообще не представляет, что жизнь продолжается и за стенами исполинской столицы.
По обе стороны ухоженные газоны и умело подстриженные клумбы с цветами, то ли садовники продолжают работу, несмотря на грядущую гибель мира, то ли маги постарались, чтобы как бы само.
Фонтанчики тоже бьют с перерывами, заодно поливая землю, дальше увидели большой бассейн, как предупредил Альбрехт. Я полагал, что этот гигантский водоем и есть большой бассейн, но за ним оказался еще один, настоящий пруд, по зеркальной глади величаво передвигаются лодки ярко-красного света под такими же красными, а то и вовсе оранжевыми навесами из тонкой ткани.
Видны фигурки ярко одетых женщин и кавалеров, доносятся звуки томной музыки.
На берегу озера сэр Норберт короткими взмахами рассылает своих разведчиков, те с разбегу прыгают в седла, это у них признак элитности, и уносятся в бешеном галопе. Мы приблизились. Норберт повернулся к нам.
Альбрехт сказал ему насмешливо:
