Этот «взрывной характер» болезни указывает на ее психосоматическую природу. Начало и обострение болезни почти всегда связано с моментами, когда в движение приходит тема зависимости от отношений (например, в связи с потерей близкого человека).
С развитием болезни тень требует к себе все больше и больше внимания и, в сущности, перестает соответствовать своему названию. Все вращается вокруг Царства мертвых, в котором по причине разыгравшихся страстей в буквальном смысле жизнь и смерть бьет ключом. Из-за воспаления значительная часть имеющейся в распоряжении организма крови задерживается в царстве теней, то есть жизненная сила концентрируется в подземном мире. Раздувшаяся кишка (мегаколон) демонстрирует свои претензии на значимость. Все симптомы указывают на то, что энергия стягивается вниз. Даже обыденная жизнь пациента теперь вращается вокруг нижнего полюса, ведь большую часть времени ему приходится проводить в туалете.
Воспаление заднего прохода напоминает о «нечистоплотном» периоде младенчества – некоторые пациенты на самом деле не могут обходиться без памперсов. В подобных случаях складывается впечатление, что человек застрял на этой ранней фазе развития или же вернулся в нее. Но мы возвращаемся «назад» только в том случае, когда здесь и сейчас нас тревожит что-то связанное с этим прошедшим периодом жизни. При язвенном колите речь идет как раз об этом.
Сама история жизни больного очень часто указывает на то, в какой сфере разгорается конфликт. Образ родителей (чаще – фигура матери) соотносится в сознании прежде всего с контролем, угрозами, попыткой подчинить. Физическая подчиненность ребенка, его внешняя зависимость используются для того, чтобы сделать его зависимым и внутренне. Деспотичные матери готовы сломить упрямство ребенка любым путем и в первую очередь – жестким ограничением свободы, так что ребенок вынужден безвольно приспосабливаться к предлагаемым обстоятельствам. Своеволие и агрессия, выражающиеся в упрямстве ребенка, отвергаются воспитателями. Но по мере того как ребенок учится подчиняться внешней силе, присущее ему упрямство уходит все глубже в тень. Одновременно возникает та внутренняя зависимость, которая проявляется затем и у большинства взрослых пациентов. Ребенок не приучен к самостоятельности, беспомощен в самом глубоком смысле слова и поэтому отчаянно, как за соломинку, хватается за мало понимающих его родителей. Ребенок цепляется за мать так же, как она сама цепляется за тему зависимости в своей душе. Человек, из которого с детства изгоняли волю, как злого духа, остается глубоко зависимым и не умеет полагаться на собственные силы.
Исходя из стандартной психоаналитической модели, можно предположить, что человек, которого подавляют и контролируют, будет реагировать на это сдержанным протестом, то есть станет страдать запором. Действительно, на ранних этапах болезни и в промежутках между обострениями у некоторых пациентов наблюдаются запоры. В симптоматике колита подобная двойственность отчетливо проявляется на поздних этапах болезни. Судорожные сжатия кишечной трубы и сужение просвета кишки отражают страх человека перед теснотой (= давлением, принуждением). Нельзя сказать, что кишечник открыт для того, чтобы отдавать. Он отдает лишь вынужденно и крайне неохотно – с болью отрывая содержимое от себя. На насильственную природу такого освобождения указывает кровь, которая примешивается к калу. Организм несет болезненные потери.
Давление, которое человек испытал в детстве, было настолько сильным, что даже его организм не осмеливается проявить протест, сдерживая стул. Ребенок предпочел бы закрыться, но его принуждают к открытости. Родители хотят получать что-то от своего ребенка; поэтому он, с одной стороны, отягощен грузом ответственности, а с другой – вынужден уступать (= отдавать). Намного позднее эта ситуация находит отражение в симптомах колита.
Естественно, что в человеке копится агрессия против «тюрьмы», из которой почти невозможно вырваться, потому что «тюремщики» одновременно являются и единственной опорой. Такое вынужденное (безальтернативное) сосуществование часто заставляет человека направлять агрессию, изначально адресованную родителям, на самого себя. Позже это отразится в картине болезни.
Но у всякой медали есть оборотная сторона. Хотя ситуация, пережитая в детстве, была достаточно болезненной, человек настолько в ней «увяз», что вовсе не стремится расстаться с нею насовсем. Он был бы рад снова стать маленьким и беззаботным и позволить вещам идти своим ходом. Именно так он мог бы избавиться от ответственности и положить на все проблемы и на весь мир.
Человек, больной колитом, – это тот же ребенок, живущий под гнетом деспотичных родителей. Он постоянно вынужден отдавать – судорожно и с болью. К вынужденным дарам примешивается кровь, что угрожает постепенной потерей жизненных сил. Естественные процессы превращаются для такого человека в мучительную проблему. Больной отдает больше, чем ему бы хотелось, и буквально разрывается от этого. В быту мы часто используем грубоватое выражение «рвать задницу», говоря о чрезмерных усилиях. Но больному колитом приходится это делать в совершенно прямом и конкретном смысле. Его задний проход постоянно изранен и болит, с болезненной ясностью показывая, что внутренние силы уже на исходе.
Человек, которого в детстве заставили быть покладистым и зависимым, с возрастом либо остается таким же, либо бросается к противоположному полюсу, то есть становится абсолютно независимым (= самодостаточным). Но кроме того, у него может появиться потребность делать зависимыми других людей. Собственная независимость покоится на нездоровой основе, она является не выражением внутренней самостоятельности, а компенсацией отчаянной зависимости. В этой ситуации больной не может отпустить подчиненных, позволив им идти своим путем. Когда кто-то из окружающих демонстрирует собственную независимость, у подобного человека появляется желание подчинить его себе.
В первом случае человек может превратиться в подхалима (подлизу, лизоблюда – в языке есть много обидных названий для таких людей). Об особо рьяных подхалимах говорят: «Такой без мыла в задницу влезет», «Он готов лизать задницу начальству». Желая понравиться человеку, стоящему выше на социальной лестнице, подлиза старается стать в его глазах милым ребенком. С тенденцией вернуться в детство мы уже встречались. За ней скрывается желание ни в коем случае не дать волю агрессии, поэтому человек так осторожно – со стороны глубокого тыла – подбирается к желаемому. Заходя через переднюю дверь, приходится вести себя иначе и выражать свои требования совсем по-другому. Но подхалим предпочтет пробираться скользким (как слизь) окольным путем.
Подобное поведение у животных называют жестами покорности. Но у пациентов с язвенным колитом за ним кроется не истинная покорность, а неспособность прямо выражать свои притязания. Эти люди никогда не умели и не пытались постоять за себя и поэтому всегда сдаются. Если же они заявляют на что-то свои права, то делают это, входя через заднюю дверь, в страхе быть нежеланными и неуместными со своими желаниями, вызвать агрессию и снова ничего не получить.
Страх вообще занимает центральное место в жизни таких больных. И этот страх настолько велик, что его ощущают окружающие. Возможно, поэтому таких людей действительно не очень любят, относятся к ним, как к «скользким типам», которые «крепки задним умом». Их «вербальные выделения» (заискивание) так же тошнотворны, как их понос на физическом уровне. Однако типичному больному колитом не так уж тяжело пожертвовать чувством собственного достоинства, ведь у него никогда и не было шанса развить собственную личность.
