Однако форма и сами красноармейцы выглядели достаточно бедно и контрастировали не только с внешним видом англоамериканцев, но и немцев и довоенной королевской армии. Свое разочарование бытовой стороной жизни РККА и материального состояния советских солдат и офицеров выразили даже закаленные коммунисты и русофильски ориентированные сербы, которые впервые столкнулись с советской армией
[1029]. Наиболее выпукло эти впечатления описали в своих воспоминаниях М. Милунович и В. Пилетич, ожидавшие, что Красная армия будет столь же импозантна и богата, как и непобедима. «В Винче было размещено несколько рот советской армии. У нас они оставили печальное и крайне тяжелое впечатление. Ужасно плохо одеты и обуты. Мы нигде не заметили танков и броневиков. У них были телеги, запряженные малыми косматыми лошадками. По дворам и садам села горели костры, на которых варилась и жарилась еда. Было легко заметно, что у них нет организованной службы снабжения, и что каждое отделение само заботилось о своем пропитании. По всему селу доносилось квохтанье птиц и визг свиней, которых они сгоняли и ловили для своих “кухень”». Милуновичу и Пилетичу в глаза бросились молодость солдат и офицеров, а также неформальные отношения между ними, которые выражались в случаях физической расправы офицеров над подчиненными
[1030]. Молодость советских офицеров была необычной для кадров ЮВвО и гражданских лиц, но не для партизан, чье руководство также, в основном, состояло из молодежи. Партизан, собравшихся под знамена КПЮ на идеологической и добровольной основе, больше удивляло рукоприкладство, практиковавшееся советскими офицерами по отношению к подчиненным
[1031]. В партизанской армии нарушения наказывались в основном укором, а если он не помогал — расстрелом.
Столкнувшись с РККА, югославы еще раз убедились в точности сербской народной поговорки «пьет, как русский» (т. е. очень много). Причин возникновения этого стереотипа было несколько. Прежде всего сербы видели русских «в массе» лишь в кризисных условиях — добровольцы в 1878 г., эмигранты Гражданской войны в 1921 г., красноармейцы, прошедшие горнило тяжелейшей войны в 1944 г. Существовало и коренное различие в способах употребления алкоголя по южному типу (регулярное и в небольших дозах употребление вина или фруктового самогона) и по северному типу (редкое и неумеренное употребление алкоголя из зерновых или картофеля). Прибывших в страну гостеприимных хозяев и дешевого алкоголя красноармейцев поджидало неодолимое искушение.
В силу этого злоупотребление алкоголем среди военнослужащих РККА приобрело невероятные масштабы
[1032]. В результате пришлось изменить свои привычки и партизанам, среди которых в отличие от ЮВвО в годы войны действовал сухой закон. В столовой Первого пролетарского корпуса, «где пьянство было запрещено и преследовалось, регулярно подавали гнуснейшую ракию для захожих русских офицеров. Хозяева наблюдали пьющих с сожалением»
[1033]. Рука об руку с пьянством шли потеря контроля и совершение преступлений против сослуживцев или мирных граждан
[1034].
Грабежи, кражи и изнасилования, конечно, случались реже, чем на территории Германии, Австрии и Венгрии, но тем не менее были достаточно чувствительными для считавшего себя союзником местного населения. Описание подобных фактов, оставленное Дедиером или Джиласом, конечно, может вызывать сомнения в силу их однозначно негативного отношения к сталинскому СССР. Однако те же явления во множестве описаны в материалах политотделов советских частей, прошедших по восточной части Югославии. Хотя авторы титоистского антисоветского памфлета «Преступления под плащом социализма» и перегибали палку, генерализуя негативные явления в рядах РККА, многочисленные документы военной прокуратуры 57-й армии свидетельствуют о том, что конкретные факты, перечисленные в этой книге, не были выдуманы.
Например, 8 ноября 1944 г. два красноармейца произвели в селе незаконный арест гражданина Т., после чего «при сопровождении его жены Х.К. к месту содержания под стражей мужа завели ее в один из домов, где и изнасиловали. По заключению врача-эксперта, Х.К. нанесены повреждения в области шейки матки, что требует лечения в течение 6–8 недель». Уже 14 ноября военный трибунал осудил преступников на 10 и 9 лет лагерей, без права замены лагерей штрафной частью. Пьяный красноармеец разбил стекло, подрался и тяжело ранил местного жителя, за что получил 10 лет ИТЛ с возможностью замены срока службой в штрафроте. Красноармеец изнасиловал «вечером 2 ноября 1944 г. в селе Деронье, будучи в состоянии опьянения, гражданку Г.М. в возрасте 81 года», за что и получил 10 лет ИТЛ без права замены срока службой в штрафроте
[1035].
Ущерб, который наносили некоторые кражи, имел не только материальный, но и моральный характер. «…в ночь с 10-го на 11 октября 1944 г. в городе Болевац на улице Краля Александра, 17, в квартире югославского гражданина Д.М. ночевали помощник командира 429 сп 52 сд по материальному обеспечению капитан Р. и начальник ОВС (взвода связи. — А.Т.) этого же полка капитан Ш., которые ночью привели в комнату двух военнослужащих девушек. 11 октября рано утром эти две девушки в сопровождении военнослужащего прошли из комнаты Р. и Ш. с узлами, что лично видел помощник командира роты связи 19-й сд ст. лейт. Г. После ухода девушек и выезда из квартиры т.т. Р. и Ш. гражданин М. обнаружил, что у него из гардероба было украдено 6 шерстяных платьев, 1 пальто и все белье, перечислить которое он сразу после кражи не мог. Прокурору 52 дивизии М. заявил, что он гардероб на замок не закрыл и что он долго ждал Красную армию, поэтому он надеялся, что все будет в сохранности и господа офицеры Красной армии не позволят себе что-нибудь взять». Разжалованных офицеров послали в штрафбат, а девушек заставили вернуть украденное, «кроме нижнего белья, пришедшего в негодность в результате ношения»
[1036]. Или, например, «при вступлении в село Кучево жители села встретили наших бойцов с распростертыми объятиями, с цветами, хлебом и солью, предоставили квартиры нашим бойцам. В одну из квартир поместились заместитель командира дивизии по строевой части полковник Ч. и бывший начальник 1-го отделения штаба дивизии майор С. вместе со ст. лейтенантом мед. службы 703-го сп Г-ой В.И. и санитаркой этого полка, красноармейцем К-й Е.Е., с которыми Ч. и С. находятся в сожительстве. После отъезда Ч., С., Г-й и К-й хозяйка квартиры обнаружила, что у нее пропали вещи: 3 дамских платья, 2 блузки, 5 платков и косынок и 15 тысяч динар. Несколько дней назад следователь из дивизии выяснил, что вышеперечисленные вещи были похищены Г-й и К-й. Об этом знали Ч. и С., т. к. вещи были в машине Ч. Часть вещей возвращена в село Кучево по принадлежности, а остальные вещи приведены Г-й и К-й в негодность». Дело удалось замять и обойтись без судебной ответственности, наказав провинившихся лишь по комсомольской и партийной линии
[1037].
