После прихода немцев насильственно утвердилось полное единообразие. Сначала в результате цензурных запретов издательская жизнь эмигрантов полностью замерла. Лишь 13 июня 1941 г. появился «Русский бюллетень», «еженедельное информационное издание русской эмиграции» под редакцией Александра В. Ланина, праворадикального журналиста, еще до войны завязавшего взаимоотношения со служившим в СД штурмбаннфюрером Краусом, занимавшимся контактами с «пятой колонной» в Сербии
[151]. Всего вышло 10 номеров бюллетеня, который прекратил свое существование после того, как немцы, вдохновленные победами на Восточном фронте, решили, что они не нуждаются в активной помощи эмигрантов и разогнали команду Скородумова, закрыв делавший шумные обещания и многозначительные намеки «Русский бюллетень». Спустя некоторое время после создания РОК начали выходить еженедельные «Ведомости Охранной группы» (с 23 декабря 1941 г.) под редакцией одного из высших офицеров, полковника Генерального штаба императорской армии Евгения Эдуардовича Месснера
[152]. Газета помещала не только пропагандистские заметки, но и зарисовки, касавшиеся жизни гражданских лиц — членов семей служивших в Корпусе лиц. Так как потребность в гражданском издании все-таки присутствовала, 8 февраля 1942 г. появился и «Новый путь», «еженедельный информационный орган Бюро по защите интересов русской эмиграции» под редакцией Бориса Казимировича Ганусовского
[153]. Вышел 21-й номер газеты, а с июня 1943 г. было принято решение о слиянии изданий «Новый путь» и «Ведомости…» в единое еженедельное издание «Русское дело», выходившее до 15 ноября 1944 г. Это последнее издание выходило под редакцией К.К. Миллера, который так же, как и Месснер, считался немцами «фольксдойче», а следовательно, заслуживающим доверия. Кроме того, весной 1944 г. существовавшая в Сербии небольшая группа казаков-самостийников попыталась выпускать в нескольких экземплярах свое издание «Речь», которое скоропостижно скончалось как из-за недостаточности финансирования, так и потому, что большинство казаков в Сербии придерживались легитимистского направления и с подозрением относились к идеям суверенной Казакии.
На территории Югославии в 1943–1945 гг. выходили и печатные издания, выпускавшиеся пропагандистским отделом (взводом) 1-й Казачьей дивизии («Бюллетень пропагандиста 1-й Казачьей дивизии», «Казачий клич», «Офицерский бюллетень Первой Казачьей дивизии», «Пропагандный взвод Первой Казачьей дивизии говорит вам о положении»). Эти издания предназначались для военнослужащих соответствующих частей, но, тем не менее, могли попадать и в руки русских эмигрантов в Югославии, родственники и знакомые которых служили в этих частях. Не обнаружено, но должно было по штату существовать и издание использовавшейся в Хорватии и Словении 162-й туркестанской дивизии, в которую входили казахи, киргизы, узбеки, таджики, туркмены, калмыки и азербайджанцы. Возможно, им был «Русский вестник», «газета для добровольцев народов России на Балканах», выходивший в 1945 г. на территории независимой Хорватии. Кроме того, среди военнослужащих и в эмигрантских организациях распространялось русскоязычное издание иллюстрированного пропагандистского немецкого журнала «Сигнал», выпускавшегося с октября 1941-го по июль 1944 г.
В независимой Хорватии при отсутствии формального запрета на издательскую деятельность русских эмигрантов (в отличие от оккупированной Сербии) появлялись отпечатанные кустарным способом издания-однодневки с экзотическими названиями: номер «Летописи Временных лет 1642–1942 Бутырского лейб-Эриванского полка», напечатанный в 1942 г. в Сараево, несколько номеров издания молодежи русской колонии в Загребе «Ярославна» за 1942–1943 гг. Хотя аналог Бюро по защите эмигрантов в Сербии — «Особое представительство русской эмиграции при правительстве НГХ», начальником которого был бывший царский консул в Вене и Загребе Георгий Фермин, — не располагал собственным изданием
[154], немногочисленные и дисперсно расселенные (по сравнению с Сербией) русские эмигранты в Хорватии имели свое «еженедельное издание русских военных организаций на территории НГХ» — размножаемую небольшим тиражом на шапирографе «Сводку» под редакцией участников гражданской войны генералов Д.П. Драценко и И.А. Полякова. Численность русских колоний в других частях расчлененной Югославии была еще менее значительна, поэтому лишь в Воеводине появился «Бюллетень Представительства Высокопреосвященного Серафима, Митрополита Берлинского и Германского и Средне-Европейского округа для православных русских приходов в Королевстве Венгрия», несколько номеров которого вышло в Нови-Саде
[155].
Кроме того, в Сербии параллельно печаталось два церковных издания. Интересно, что это были единственные периодические издания, которые продолжали выходить после оккупации. Первое — официальное издание РПЦ(з) «Церковная жизнь» (1933–1944 гг.), выходившее под редакцией секретаря Архиерейского Синода РПЦ(з) Юрия Павловича Граббе, а второе — ультраправое «Церковное обозрение» (1932–1944 гг.), занимавшее критическую позицию по отношению к сотрудникам канцелярии Синода РПЦ(з), не позволяя себе, однако, критических замечаний по адресу владык, которое редактировал Ексакустодиан Иванович Махараблидзе («Кустя»), который в годы Первой мировой войны служил начальником канцелярии протопресвитера армии и флота, а во время Гражданской войны был начальником канцелярии протопресвитера в Вооруженных силах Юга России.
В русской периодике, выходившей в Сербии в годы войны, отражалось, «как солнце в малой капле воды», большинство тенденций журналистики Третьего рейха
[156]. Нацистские менторы, боровшиеся в Германии с готикой, в русских изданиях приказным путем решили вопрос «реформы правописания» и перехода на новую орфографию
[157]. Лишь недолго существовавший в июне — сентябре «Русский бюллетень», в соответствии с традициями жесткого легитимизма придерживался всех дореволюционных орфографических норм. Кроме того, этой политике языкового пуризма удалось до конца 1944 г. следовать и «Церковной жизни» — официальному изданию РПЦ(з). Переходную позицию заняло издание «церковной оппозиции» — «Церковное обозрение», которое отказалось от использования буквы «ять» и твердого знака в сентябре 1943 г., при этом сохраняя «старое правописание». Редакция обещала в дальнейшем вернуть потерянные твердый знак и «ять», мотивируя изменения… отсутствием этих знаков в «используемой для печати линотипной матрице болгарской газеты»
[158]. С другой стороны, газета РОК уже в начале весны 1942 г. отказалась от использования твердого знака в конце слов «в целях экономии места», сохраняя при этом до конца существования «Ведомостей» верность старому правописанию, «ять» и «i»
[159]. Подобной же политики сбережения места на протяжении всего своего существования придерживался и «Новый путь», в остальном сохранивший старые орфографические правила и буквы.
