Вовсе не удивительно, что нарочито активно поддерживавший связи с англичанами В.Пилетич был арестован как английский шпион. Несмотря на союзные отношения между СССР и Великобританией, обе страны активно шпионили друг за другом, при этом активность английской разведки была исключительно высокой
[882]. После задержания Пилетича был интернирован и весь его отряд. Пилетича вывезли в Москву, где ему пришлось посидеть в Лубянской внутренней тюрьме НКВД и в Лефортове. Позднее Пилетича перевели в лагерь в Красногорске, где содержались военнопленные, выразившие желание сотрудничать с СССР
[883], в том числе югославы
[884]. Из Красногорска В. Пилетича этапировали для выдачи новым югославским властям, однако в пути при неясных обстоятельствах В. Пилетич смог сбежать из-под конвоя НКВД и каким-то образом оказался в Западной Европе, где вошел в высшие круги четнической эмиграции
[885].
Антисоветские демарши В. Пилетича в Румынии не могли не привести к его аресту. Однако у настороженного отношения к Пилетичу со стороны советских офицеров уже была своя подоплека. Со слов близкого ему М. Милуновича мы знаем, что советские военные делали попытки разобраться в ситуации в приграничных с Румынией районах Восточной Сербии и до прибытия В. Пилетича. Уже 25 августа 1944 г. на румынскую сторону четниками был переброшен вышеупомянутый «русский отряд». При этом, к вящему изумлению проводников из ЮВвО, «советских четников» тут же заперли в отдельно стоявший барак и приставили к ним часовых. Увидевшие это сербы поспешили ретироваться, чтобы и их не постигла та же судьба. Речь шла о первичной обработке бывших военнопленных, обычной процедуре, проводимой по правилу частями Смерш
[886]. При этой процедуре из общей массы военнопленных выделяли немецких шпионов и дезертиров и, кроме того, собирали оперативную информацию о ситуации в тылу врага. Уже по материалам этого первичного опроса советская контрразведка могла сформировать достаточно детальное представление о воззрении, поведении и боевой деятельности бойцов Краинского корпуса ЮВвО. Даже половины из всего, что в своих материалах записал Дж. Рутем, могло хватить для того, чтобы скомпрометировать четников в глазах советских офицеров
[887].
При этом, согласно воспоминаниям М. Милуновича, поначалу отношения четников и советских военных не были столь негативными. В начале сентября небольшой отряд советских солдат под руководством некоего Кузнецова перебрался через Дунай и произвел вместе с отрядом четников пробное нападение на немецкий гарнизон г. Кладово. Обнадеженный этим В. Пилетич предпринял закончившуюся для него столь печально попытку лично переправиться через Дунай
[888]. О полном непонимании ситуации офицерами ЮВвО свидетельствует то, что спустя несколько дней после выдачи СМЕРШу «русского отряда», М. Милунович недоумевал, откуда у Кузнецова столь детальные знания о положении на сербской стороне Дуная. Не намного проницательнее был и командир Краинского корпуса В. Пилетич, из неформальных разговоров с советскими офицерами узнавший, что они уже допрашивали «советских четников». В ответ на достаточно двусмысленное замечание советского офицера о том, что «советские четники» много рассказывали о виденном в Сербии, В.Пилетич лишь самодовольно заметил: «Все, что мы сделали для Советского Союза, мы сделали из чувства долга». Беседовавший с ним советский офицер не нашел, что сказать в ответ, и лишь «поблагодарил его за искренность»
[889].
Судя по действиям группы Кузнецова в районе г. Кладово, речь шла о действиях разведывательной группы из состава 75-го корпуса, готовившегося форсировать Дунай. После того как 22 сентября 1944 г. основные силы этого соединения перешли Дунай, вопрос о глобальном сотрудничестве между РККА и ЮВвО больше не поднимался. Единственное предложение, которое получали офицеры четников в Восточной Сербии, был совет вливаться в партизанские части, что в условиях непрекращавшейся гражданской войны было практически невыполнимо
[890].
Неуклюжие попытки установления союзнических отношений предпринимались четниками не спонтанно, а были частью общей, хотя и сильно запоздавшей политической линии руководства ЮВвО. Так, 8 ноября 1944 г. генерал Д. Михайлович приказал командующим корпусами на пути наступления Красной армии «и дальше пытаться осуществлять военное сотрудничество с русскими как союзниками в борьбе против оккупантов… чтобы показать нашу решимость бороться против оккупантов
[891]. В этом контексте стоит воспринимать и появление отчаянных четнических листовок, в которых, по словам сотрудника политотдела 57-й армии Б. Слуцкого, наивно смешивались призывы «Да здравствует король!» и «Да здравствует СССР!»
[892]. Однако все эти усилия имели мало влияния на неудержимо наступавшую на запад лавину Красной армии.
Нельзя забывать и то, что руководству югославских партизан было прекрасно известно, что в соседних Болгарии и Румынии коммунисты должны были войти в регулярную армию, а регулярная армия была поставлена под советское командование. Особенно неприятным для партизанских лидеров был пример соседней Болгарии, не объявлявшей войны СССР и поддерживавшей с ним дипломатические отношения в течение всей войны. В результате переворота 9 сентября 1944 г. абсолютное большинство вчерашних царских офицеров, включая военного министра Ивана Маринова, перешли на сторону нового режима и не только сохранили свои головы, но и остались на пусть и менее престижных, но государственных постах. Опасаясь возможности подобного сальто-мортале со стороны своих заклятых противников по гражданской войне, партизанские лидеры прилагали все усилия, чтобы как можно больше очернить четников в глазах командиров РККА. «Со стороны партизанского командования наблюдалось стремление наговорить на четников пакостей побольше, в особенности по линии их отношения к России»
[893].
