— У большого каменного дома железошкурых за Громовой рекой. От моей руки полегли верховные шаманы и вожди Длинных Клыков и Красных когтей. Я убил величайшего воина Чёрного Копья и забрал священное оружие его племени. Никто не устоял против меня на поле боя.
— У него в лодке головы Рак-Джакала и Лар-Джура. И копьё он держит то, чьё имя взяло себе племя наших заклятых врагов. У меня нет повода усомниться в Кан-Джае, — буднично так высказался колдун улиточников.
Послышалось оханье, кто-то из сидящих восторженно цокнул языком, кто-то неприязненно хмыкнул. У редкого героя подобный список поверженных противников. Трое вождей в одной битве, причём Рак-Джакал прослыл искуснейшим воином северных племён Ксарга, колдуны, не считая клановых лидеров, рядовых шаманов, коих покрошено мною наверняка немало, и старейшего лоа. За того червяка вообще положена слава в веках, выраженная в тролльих песнях и имперских хрониках.
— Громкие слова и дела, — в голосе Ран-Джакала добавилось хрипа. — Кабы знал, какого героя обучил, оставил бы тебя на озере. Глядишь, ты бы обзавёлся головой Болотного Отшельника, и нам не пришлось хоронить стольких родичей. Анг-Джин, чёрные точно убрались с озера?
— Да, владыка. Они бегут на закат. Несутся без оглядки сквозь буреломы, ровно бешеный карод.
— Чего эти отродья испугались? Нашего Кан-Джая? А, Кан, не знаешь?
— Вряд ли враги ушли из-за страха передо мной. Что-то случилось в их лесах.
— Беда наших врагов нам на руку. О ней поговорите, когда уйду к предкам. Залижите раны, наострите копья и топоры перед следующей битвой! И молите духов, чтобы она состоялась летом. В тёплой воде морлокам и сыновьям Дагона сражаться легче, а гоблинам по весне сподручнее рыть подземные ходы и волчьи ямы. Пока враг далеко, и не взошло солнце, воздайте хвалу духам покровителям! Да услышат они наши молитвы.
— Я проведу благодарственное жертвоприношение по окончании Совета, — произнёс Анг-Джин. — Поторопись, владыка, тебе отведено мало времени, сила благословений Зелёной Улитки и Водяной Крысы скоро иссякнет. Говори, о чём хотел.
Вождь раздосадовано рыкнул.
— Не напоминай, старый! Плесни кераца с зельем в чашу, и слушайте. На рассвете я уйду к предкам. Мой сын унаследует власть над племенем, и обучит его править Маур-Джакал. Тебя, Маур, я вижу воспитателем моего сына и защитником племени. Через двадцать зим, когда луны выстроятся в ряд, затмив дневной свет, вы изберёте следующего Озёрного Владыку, если на то будет воля великих духов.
— Да будет так, — согласился молодой вождь, ему вторили голоса собравшихся.
— Попробует кто-то предать меня, отобрав власть у моего сына, вернусь из Серых Пределов и покараю ублюдка, клянусь моим именем!
— Мы услышали твоё слово, — слитно громыхнули тролли.
— Как быть с верховным шаманом, владыка? — задал вопрос незнакомый мне воин средних лет, пышущий жизненной энергией. — У озёрных племён, не считая рыбоголовых и старика Анг-Джина, осталось лишь несколько неопытных учеников и колдунов, не пришедших сюда из-за ран. Неизвестно, выживут ли они. Выбирать не из кого, а нам нужен тролль из нашего рода. С чужаком обожглись, хватит.
Во мне будто образовалась чугунная гиря, чёрная, тянущая вниз мысли и чувства. Мир пошатнулся раненым буйволом-трёхрогом, восприятие энергий дало сбой, на удар сердца ауры собравшихся смазались и превратились в сплошную невыразительную массу.
Почему троллям нужно избрать верховного? Мысленно я обругал себя. Надежды развеивались предутренним сумраком полд лучами солнца. Проклятье, словно дурной сон. Я опоздал, в Бездну Зораг-Джина с его племенем, опоздал на помощь другу! Гварда больше нет, демоны дери Чёрное Копьё и проклятую войну!
— Ты забыл об ученике Гин-Джина, сидящем напротив тебя, Громовая Глотка, — донёсся точно издалека голос пожилого колдуна. — Хотите знать моё мнение? Я стар, учеников обучу самое меньшее за восемь — десять зим. Если, конечно, найдутся ученики, и я не помру до окончания обучения. Вот тогда и следует выбрать верховного. Или отбросьте традиции, как сделали, доверившись Гин-Джину.
«Обожглись», «доверившись Гин-Джину». Слова сплелись в отвратительную и неприемлемую фразу. Зверомастер служил племени, рисковал ради него жизнью и посмертием, убивал врагов синекожих. Почему — «обожглись»?
— Разве учитель в чём-то провинился перед племенем? — вырвалось у меня.
— Анг-Джин, расскажи ему, — приказал вождь.
— Ай, чего рассказывать, — тяжко вздохнул шаман. — В разгар войны владыка послал колдуна Трон-Ка во вражеский лагерь разведать, скольких и каких одержимых притащил с собой болотный отшельник. Нашего шпиона и всех его учеников поймали и поутру, привязав к столбам на берегу озера сырыми кожаными ремешками, напустили им в печень ледяных блох. Гин-Джин пообещал отомстить, переплыл на тот берег вечером того же дня. С тех пор мы его не видели.
— Он мог пасть от чар и духов, не прорвавшись через окружение. Зачем пренебрежительно отзываться о нём?
— Дослушай, Кан-Джай. Через две седмицы мы отловили воина Чёрного Копья. Он нам рассказал, мол, повстречал твоего учителя, знаменитого Гин-Джина, за Валом. Шаман нёсся верхом на саблезубе на полночь, к большому каменному селению[17]. Минуло три седмицы, и нам попался тролль, утверждавший, что видел зверомастера с железошкурыми, уходившими из захваченных людских земель.
— Если учитель был в Пограничье, значит, он искал помощи у людей. За годы он доказал свою храбрость и преданность Водяным Крысам. Благодаря ему озёрники объединились и выиграли в войнах с соседями. Не вижу причин обвинять его в чём-то. И к тому же, кому вы поверили — нашим врагам?!
— Пленные не врали, Кан-Джай, — голос старого колдуна полнился сожалением. — Спроси у старейшины рыбоголовых. Он подтвердит.
— То, что Гин-Джин был за Валом, ещё не свидетельство его трусости и предательства, — подал голос незнакомый тролль. — Он сражался за наше племя в войнах, казавшихся безнадёжными, и приносил нам победу. Он спасал нас и наших детей много раз от врагов куда сильнее него. Гин-Джин смел и хитёр. Не верится, что он сбежал.
— Гин-Джин трусливо бросил нас, — взревел названный Громовой Глоткой синекожий. — Предатель!
Я с огромным трудом подавил в себе желание немедленно ухватить синекожего за бычью шею и сдавить до хруста, ломая гортань и позвоночник. Чем бы ни руководствовался Гвард, он не предавал племя. Играть, запутывая противника, в стиле зверомастера, хотя со стороны его поступки могут показаться неподобающим поведением. Наверняка он искал помощи у имперцев, возможно, вписывая озёрников в планы по захвату торговыми гильдиями территории южнее Крессова Вала. Он почти всегда преследует ряд целей.
— Я очень хочу убить тебя, Громовая Глотка. Лишь уважение к владыке Ран-Джакалу сдерживает меня. Однако, если ты ещё хоть раз раскроешь свою гнилую пасть, клянусь моим именем, я вырву из неё твой поганый язык вместе с внутренностями.
