– Ну, выборка маловата, да и этот якобы отец не так уж свободно себя чувствовал.
Дафна, явно не убежденная, пожала плечами.
– Нам нельзя будет поехать к «Альфредо»?
– Почему? Можно.
– Ты же обещал не ездить.
– Вообще-то я… – Маррити запнулся и неуверенно рассмеялся. – Думаю, мне приятно будет нарушить данное ему слово. Он это заслужил, и не один раз. – Фрэнк пожал плечами. – Можем сказать ему, что брали мексиканские блюда.
– Так и скажем. Но сначала давай наведем порядок в моей комнате? Можно, я покрашу стены?
– Конечно, если ты не против кофейного цвета, которым мы красили холл. Кстати, и на потолке холла надо бы закрасить пятна копоти. – Маррити взял в руки стакан, из которого пил его отец, и поболтал подтаявшими кубиками льда. – Что ты о нем думаешь? Конечно, мы знакомы всего ничего…
– Он чего-то хочет. От нас.
– Ту видеокассету?
– Я уверена! Но даже если ее уже нет, то что-то еще. – Дафна оттолкнула от себя тарелку с остывшей овсянкой. – А что ты о нем думаешь?
– Я в замешательстве. Мне его жаль. По-моему, он алкоголик. Но просто объяснить, почему он бросил Мойру, меня и нашу мать, недостаточно, чтобы изменить все расклады. – Фрэнк покачал головой. – Мне кажется, он навсегда останется для меня чужим.
У Дафны в глазах стояли слезы.
– Стало еще хуже, чем было, да?
Маррити глубоко вдохнул, чтобы ответить, помедлил и выдохнул.
– Наверное, да, – сказал он наконец. – Раньше были сотни вариантов, а теперь остался только старый пьянчуга, разъезжающий в машине Грамотейки.
7
Пока Маррити придерживал перед Дафной тонированную стеклянную дверь «У Альфредо», она спросила:
– Ты себе что возьмешь – кроме пива?
В темном ресторанчике было прохладно, пахло чесноком и фенхелем.
– Столик на двоих, пожалуйста. Все равно, для курящих или некурящих, – обратился Маррити к женщине за стойкой с кассовым аппаратом. Они пропустили обеденный час пик, пока красили комнату Дафны и потолок в холле, так что сейчас Фрэнк заметил несколько свободных столиков с чистыми приборами и красно-белыми бумажными подстилками.
– Жарко сегодня, – обратился он к Дафне, когда официантка повела их к столику у западной стены. – Про пиво я подумал, потому что с него хотел начать. Не понимаю, почему ты в такой день соблазнилась сосисками с болгарским перцем!
– Я еще не выбрала!
– Ничего другого я не вижу, – улыбнулся Фрэнк, усаживаясь напротив дочери, и обратился к официантке:
– Для юной дамы… не подсказывай! – там лимон, значит, чай со льдом. А мне, пожалуйста, кружку «Курс».
– Ты представил себе две кружки, – заметила Дафна, когда официантка отошла.
– Я и возьму две, – кивнул Маррити, – но не сразу.
– Возьми курицу с брокколи. Ты ешь мало овощей.
– Лук и картошка – овощи.
– Но не зелень. Ты неправильно питаешься. Страшно подумать, как выглядит твой желудок!
– А у тебя краска в волосах.
Дафна расстроилась и оглянулась на кассу, приглаживая кудряшки.
– Много?
– Нет. Вот здесь, – Фрэнк потянулся через стол, взял прядь ее каштановых волос и, проведя до самых кончиков, снял комочек краски. – Я только потому заметил, что сижу напротив и под лампой.
– Ну, слава богу.
Шарлотта Синклер шла через стоянку ко входу «У Альфредо», для равновесия придерживаясь пальцами правой руки за кирпичную стену. Она переоделась в черные джинсы и бордовую блузку с коротким рукавом, а темно-каштановые волосы стянула в конский хвост, только солнцезащитные очки остались те же. В левой руке она держала сумочку, ремешок свободно свисал вниз. В одном месте Шарлотта задержалась у стены на целых тридцать секунд, потом двинулась дальше, обогнув северо-западный угол здания и осторожно миновав входную дверь. Прохлада подсказала, что она зашла в тень. У северо-восточного угла Шарлотта опять повернула и, все так же ведя пальцами по кирпичу, прошла вдоль восточной стены.
Еще раз повернув, она сошла с тротуара и, когда, судя по звуку, перед ней остановилась, скрипнув тормозами, машина, она посмотрела на себя глазами водителя: женщина на солнце рядом с открытым пассажирским окном. Руководствуясь этой картинкой, она сумела нащупать пальцами дверную ручку и, склонившись к человеку за рулем, произнесла:
– Зеркало!
– Вечно я забываю, – водитель подался влево, чтобы посмотреть на себя в зеркало заднего вида, и Шарлотта узнала узкое, седоусое лицо Роджера Канино, шефа службы безопасности Весперса в Амбое. Открыв дверцу, она села в машину.
– Как поживает моя любимица?
– Нормально, Роджер.
Когда машина тронулась, Шарлотта пошарила в сумочке – не стоило просить Канино заглядывать туда вместо нее – ощупью нашла и включила рацию. И тут же услышала голос Раскасса:
– Первый слушает.
Он выговаривал «первслушт».
Склонившись над сумочкой и не отпуская кнопку передачи, Шарлотта заговорила:
– Говорит второй. Старик из зеленого «Рамблера», Сад осьминога… – она на одно деление передвинула настройку частот – …сидит в глубине зала, с восточной стороны, у туалета. Это зал для курящих, на столах пепельницы. Перед ним пара пустых бутылок из-под пива и недоеденные спагетти в белом соусе, но он больше не ест и, по-моему, спагетти совсем остыли, Полиэтиленовая Пэм… – она снова щелкнула переключателем. – Наш мужчина со своей дочерью за столиком у западной стены, ближе к выходу, по другую сторону от кухни. Они как раз делают заказ.
– Понял, спасибо, – отозвался Раскасс.
– А можно и мне принять участие? – спросила Шарлотта. – Я проголодалась.
На самом деле ей хотелось понаблюдать за Маррити и его дочкой поближе, с более выгодной позиции, без разделяющей их стены ресторана, потому что, рассматривая Дафну глазами Маррити, она вдруг увидела его лицо и вспомнила, что такой же скачок перспективы произошел сегодня утром, когда она следила за Дафной из машины.
«Я никогда еще случайно не перескакивала с одной точки обзора на другую, – подумала она. – Теряю хватку? Или скоро стану видеть всеми глазами сразу?»
– Нельзя, Шарлотта, – прозвучало из динамика. – Потому что…
Рация замолчала.
– Кодовое слово, милая, – подсказал Канино, не отвлекаясь от дороги.
– Что? – не поняла Шарлотта. – «Потому что»? Черт!
Она снова переключила частоту.
– …маячок на бампер его «Форда», – говорил Раскасс.
– Еще раз, после перехода, – попросила она.
