Хотя нет. Островом, наверное, владеет старший. А этот – совсем молодой.
Босс не мешал ей себя разглядывать. Когда Таня наконец опомнилась и смущенно уставилась в пол, весело спросил:
– Вы, очевидно, представляли меня дряхлым старцем?
Садовникова, пока медитировала утром, внушала себе: надо обдумывать каждое слово. Но искры его небесно-синих очей полностью выбили ее из колеи, и Таня пробормотала совсем глупость:
– Я думала, что вы противный. Как все олигархи.
Мужчина расхохотался:
– А что плохого в олигархах?
– У них всегда жесткий взгляд. И счетные машинки в глазах, – мгновенно парировала Таня.
– Так я и не олигарх. – Он обволок ее своей неземной улыбкой. – Все, что заработал, давно на свою мечту спустил.
– Банальные бездельники на «Феррари» гоняют.
– Ну а мне захотелось свой остров, – с милейшей простотой отозвался мужчина.
А Татьяна вдруг представила его голым. Слишком уж подчеркивали приталенная рубашка и в меру узкие джинсы тренированное тело.
Еле отогнала видение. Спросила:
– Но зачем вам остров?
– Максимус. – Он смотрел словно сквозь нее. – Я жил под разными именами, но мое настоящее имя – Максимус. Родители не просто так его дали. Меня всегда заставляли существовать на пределе возможностей. Не один иностранный язык, а три. Не просто спорт, но четыре: плавание, дзюдо, гимнастика, шахматы. Как думаете, зачем?
– Ваши близкие хотели, чтобы у вас был здоровый позвоночник, отменная реакция, хорошая растяжка и гибкий ум, – не растерялась Татьяна.
Максимус похвалил:
– Практически процитировали маму.
– Но как у вас времени хватало?
– НОТ. Научная организация труда. Папа с пяти лет приучил меня к органайзеру.
Вести с ним беседу оказалось на удивление легко, и девушка улыбнулась:
– Еще, наверное, был этикет. Или просто няня из Лондона.
– Книжка по этикету – да, слепой репринт был, – весело отозвался он. – А вот англичанку живую при социализме взять было неоткуда.
– Вы росли при социализме? И сколько тогда вам лет? – опешила Садовникова. Она начисто забыла и про хороший тон, и про субординацию. Но безупречный Аполлон не стал ставить ее на место. Ответил:
– Пятьдесят два.
– Не может быть.
Таня (ей-то было куда меньше) сейчас пыталась мышечным усилием разгладить морщинку между бровей. И понимала: ничего не выходит.
Она упрямо заявила:
– Я знаю, что вас двое братьев. И вы младший. Тот, кому двадцать три.
Максимус снова обволок ее магнетической улыбкой:
– Мой младший брат живет совсем в другом месте.
– Но вам не может быть пятьдесят два!
– Магия! – мальчишески подмигнул он.
– Не верю.
– Правильно. Значит, профессор Кикин.
Таня вспомнила вчерашние рассказы Марьяны:
– Это у которого клиника? Со смертельно опасными выбросами?
– Забудьте, – отмахнулся Максимус. – Нет никаких выбросов. Каждому местечку – нашему острову в том числе – нужны свои страшилки. Но я не о том. Кикин, в отличие от большинства наших лентяев, коктейлей не пьет, закатами не любуется. Зато сутками просиживает в лаборатории. Он системами омоложения занимается, если не знаете. И я сам вызвался быть его первым подопытным кроликом.
– Вам все равно не может быть пятьдесят два, – упорствовала Татьяна. – Эликсира молодости не существует.
– Вероятно, вы ошибаетесь. Кикин – не без оснований! – говорит, что скоро взорвет бомбу в косметологии. Да вы сами попробуйте. На инъекции патента пока нет, поэтому я вам их предлагать не буду. Но омолаживающий крем клинические испытания давно прошел.
Легко встал, открыл ящик стола. Протянул девушке банальную плоскую баночку. Никаких фабричных наклеек. Единственный скромный стикер: «утром и вечером, на чистую кожу».
Таня растерянно положила подарок в сумку. Пробормотала:
– Э-э… я думала, мы с вами о работе будем говорить.
– А мы о ней и говорим! – весело отозвался он. – Это все была преамбула. Теперь – проблема. Я хотел создать для наших островитян идеальное место для жизни. Чтобы все заботы, тревоги, раздражающие факторы оставить в большой России. Прекрасный климат. Никаких забот о хлебе насущном. Казалось бы, живи да радуйся. Но получилось как у Чехова. Помните? «Я завел так, что после завтрака и обеда мне подавали кофе с ликерами, и, ложась спать, я читал на ночь «Вестник Европы». Но как-то пришел наш батюшка, отец Иван, и в один присест выпил все мои ликеры». Здесь то же самое. Многие – когда на остров уезжали – строили большие, красивые планы. Они обязательно напишут книгу, снимут гениальный фильм, говорили про диссертации, научные разработки, университетские курсы. А что в итоге получилось? Ну, Кикин шебуршит. Еще двое-трое. А остальные – пьют и сибаритствуют. Ликеры выпиты, диссертации давно заброшены.
Таня, полностью прибитая его обаянием, начисто забыла, что нужно быть мотивированной. Пожала плечами:
– Ну и пусть себе. Вам жалко?
– По большому счету мне все равно, – холодно ответил он. – Но я хочу, чтобы на моем острове была нормальная атмосфера. Без пьянок, сплетен и драк. – Добавил горячо: – Я всегда добивался, чего хотел. И меня убивает парадокс, что я всегда преуспевал. Даже когда ставил перед собой не слишком благородные цели. А с высшей идеей – создать идеальное общество – потерпел фиаско.
– Вы не одиноки. Товарищ Ленин куда больше бед наворотил. А ваш островок выглядит куда лучше Советской России. Ни коммуналок, ни ГУЛАГа. Чистота, порядок, благодать.
Он внимательно на нее взглянул:
– Тут просто стены толстые. На улице ничего не слышно. И люди подобрались умные. Понимают: глупо выставлять свои пороки напоказ. Но я точно знаю: им тоскливо. Им тягостно. Это надо менять. Любой ценой.
– Вам надо было психиатров вызывать. И наркологов.
Он взглянул с очаровательной беспомощностью:
– Не справитесь вы – придется.
– Хорошо. – Девушка тратила все силы на то, чтобы не тонуть в его искрометных глазах, а выглядеть собранной и деловой. – Тогда для начала мне нужен список всех жителей. Имена, фамилии, профессии, адреса. Хорошо бы еще хобби.
Он немедленно протянул ей кожаную папочку:
– Здесь все, что вам нужно.
– Плюс сообщите всем мой статус, – продолжала командовать Татьяна.
Он улыбнулся:
– Куратор по здоровому образу жизни? Вам нравится?
– Неплохо.
