Повернулся к ней спиной. Вышел на свежий воздух.
Сначала хотела возмутиться – горничную нашел! Но пару раз вдохнула, выдохнула. Он много лет командует островом. Жители перед ним дружно стелятся. Бесполезно и поздно учить босса вежливости.
Покорно вышла с бокалами на террасу. Еще раз взглянула в его глаза – и поняла: трудно ей придется!
Мужчин Садовникова знала прекрасно. С ходу отделяла вожделеющих самцов от безумно влюбленных и готовых на все. Но Максимус, к ее великому сожалению, даже к первой категории не относился. Он не вожделел, а просто хотел скоротать вечерок. Насолить своей голливудской красотке. Секс, может, и будет. Но для этого не ему – ей постараться придется.
Ладно. Поборемся.
Таня подала Максимусу бокал. Нахально спросила:
– А почему вы актрису выгнали?
– Надоела, – поморщился великий человек. – Понтов много, в постели не старается.
Да ты откровенен чрезвычайно! Может, воспользоваться?
Он развалился в кресле. Таня отметила: только великие мира сего умеют разбросать ноги, ссутулить спину, но при этом выглядеть элегантно. Отпил коктейль. Усмехнулся:
– О чем будем говорить?
Обычно мужчины любили отвечать на вопрос: «Какая у тебя была любимая игра в детстве?»
Но сейчас Таня выпалила:
– Вы знаете, кто убил Марьяну?
Ни единая жилка в лице не дрогнула.
– Полиция наша утверждает, что Хорхе, – еще глоток. – Но я не верю.
– А кто тогда?
– Зачем тебе знать?
– Дурная привычка. Всегда лезу в чужие дела. А Хорхе тут явно за уши притянут. Все говорят.
– Да пусть говорят что угодно! – отмахнулся он. – Вести полноценное следствие на Матуа невозможно. Все это понимают.
– Значит, пойдут слухи. Домыслы. Потом волнения.
– Ой, брось. Какие волнения? Ну, поболтают пару недель. А дальше цветы на могиле завянут. Родители Марьяны уедут, и все забудется.
– А они уедут?
– Ты бы на их месте осталась?
– Ох, нет!
– Зачем тогда спрашиваешь?
Поставил бокал на журнальный столик. Поманил:
– Иди ко мне.
В его глазах наконец вспыхнули искры. Рассыпались фейерверком под холодным блеском луны. Но быстро умерли. Снова один лишь завораживающий взгляд. Холодный, змеиный – но устоять перед ним невозможно.
«Ох, негодяй, до чего я тебя хочу!»
Но если бы хотел он – встал бы и сам набросился.
Таня приказ не исполнила. Наоборот, отступила на шаг. Лукаво улыбнулась. Спросила:
– Почему вы пришли именно ко мне?
Окинул оценивающим взглядом:
– Свежий человек. Неплохое тело. Не юное, но крепкое, сильное. С тобой будет интересно.
– Почему?
– Потому что просто так бить себя ты не дашь.
Интригуешь? Но смущаться нельзя. Таня спросила насмешливо:
– Вы любите жесткий секс?
Усмехнулся:
– Пятьдесят процентов мальчиков с необычными именами страдают психическими отклонениями. Ты не знала?
Будто маски примеряет. Одну. Другую. Она уверенно произнесла:
– Все вы врете. Псих бы не построил империю. А в легком садизме нет ничего страшного.
Боже мой, что она несет!
– Ты считаешь мой остров империей? – холодно улыбнулся. – Тогда ты нарвалась. Я приказываю: немедленно подойти ко мне.
И она словно завороженная повиновалась.
Он усадил ее на колени. Поцеловал. Умело – но без особой страсти.
Таня – после его страшилок – ждала агрессии, боли. Но получилось очень даже нежно.
«Таня, отдайся волнам. Веди его в спальню».
Садовникова обмякла в сильных мужских руках. Пуговки – на сей раз сразу три – посыпались на дощатый пол веранды.
Она прижалась к нему.
Не надо и замуж. И романа не надо. Просто одна – хотя бы одна! – жаркая ночь!
Но вдруг в мозгу стрельнуло: «А если он останется до утра?»
Многократный секс, ленивый совместный завтрак.
А гроб с телом Хорхе тем временем отправят на родину. И Марьяну похоронят!
Хорошенькая дилемма. Что выбрать? Ночь в мертвецкой? Или секс с человеком, кого она давно вожделеет?
Максимус не ведал о Таниных сомнениях. Он уже добрался до ее груди. Умело расстегнул лифчик, с видом знатока оглядел бюст. Теперь его рука ползла по ее животу. Но дыхание ровное. И глаза – дьявол их побери! – оставались рассудочными. Почти равнодушными.
– Вы меня ни капли не любите, – пробормотала она.
Не смутился:
– Ну и что?
– Шли бы тогда к проституткам.
Усмехнулся:
– У нас на острове их нет.
Прижал ее к себе еще крепче.
Тань, брось! Ты взрослая женщина. Тоже его хочешь. Давно. И безо всяких условий.
Но как они потом будут вместе работать?
«Да миллионы девиц во всем мире на сексе с начальниками суперкарьеры сделали!» – взмолился разум.
И все-таки Татьяна отстранилась. Предложила:
– Я сделаю еще по коктейлю?
Втайне надеялась: он сейчас ее скрутит. Уволочет в спальню. Вдавит в кровать.
Но Максимус лишь сбросил с ее плеч платье. Властно приказал:
– Иди так.
Ладно. Ей своей фигуры стыдиться нечего. Пока дробила на кухне лед, выглянула в окно. Машины нет. Договорился, видно, с водителем: «Через полчаса не выхожу – уезжаешь».
Тридцать минут на ухаживания и уговоры. Невысоко он ее ценит!
Расхаживать голой не стала. Накинула прозрачную тунику. Все равно все видно, но лучше хоть какое обрамление, чем нагая простота.
Максимус принял из ее рук новый бокал. Небрежно спросил:
– Чего ты тянешь? Что тебя смущает?
Глупо, конечно, прикидываться ханжой. Таня виновато улыбнулась:
– Извините. Глянцевые журналы научили: обязательно должен быть конфетно-букетный период. И еще, – жалобно посмотрела в ледяные глаза, – я из-за Марьяны очень расстраиваюсь. Мы ведь с ней почти дружили. Плюс статья эта глупая взбесила.
– Юлиана у нас любит клеймить и обличать, – усмехнулся он.
– Но нагло врать-то нельзя! – упорствовала Таня. – Превратила девочку в проститутку. А Марьяну мальчики, по-моему, вообще не интересовали.
Взглянула с вызовом.
