В кухню вошла Эби, под мышкой она несла сложенные простыни в клетку.
– Лизетта не может говорить, – пояснила она, заметив недоуменное лицо Кейт. – Она родилась без голосового аппарата.
– А что значит «голосовой аппарат»? – взволнованно спросила Девин, словно речь шла о том, что можно потрогать руками, о секретном механизме, который должен вырабатывать голос Лизетты.
– Потом объясню, – сказала Кейт.
– Ну, девочки, за мной. Сейчас я вас устрою, – позвала Эби.
Они двинулись к выходу, а Лизетта вырвала листок из блокнота и включила на плите горелку. Листочек с ее словами исчез в пламени с едва слышным шипением и искрами, превратившись в пепел как по мановению волшебной палочки.
Девин шла, пятясь, ей хотелось увидеть все до конца.
– Прихвати блюдо, и я провожу вас к домику, – сказала Эби, снимая ключ с крючка за стойкой.
Они вышли вместе, и Кейт повела их к «субару».
– А где все остальные? – спросила она, открывая одной рукой багажник, в другой держа блюдо.
Эби повернулась и оглядела поляну. Во взгляде ее сквозила тихая грусть с оттенком разочарования.
– К нам приехали всего двое, как раз перед вами. Захотели тряхнуть стариной. Совсем недавно я решила продать пансионат. Так что для «Потерянного озера» это последнее лето.
Кейт поняла, что в жизни Эби настал переломный момент. Так было и в прошлый приезд, когда они с родителями явились сюда сразу после смерти Джорджа. Словно обломки и мусор, которые волны после шторма выносят на берег.
– Извините, мы не знали. Мы у вас долго не задержимся.
Эби потрепала ее по щеке, и Кейт ощутила прохладу кольца с большим зеленым камнем. Этот жест успокаивал, словно прикосновение доброй феи.
– Живите сколько хотите… – Эби повернулась к машине. – Наверное, много багажа с собой прихватили?
Кейт заглянула в салон и оторопела. Заднее сиденье было завалено вещами.
– Девин, что это такое?
– Мой багаж, – ответила Девин. – Ты же сама сказала, я могу носить все, что захочу.
– И ты взяла с собой все?
Кроме дорожной сумки, здесь было как минимум четыре туго набитых рюкзака.
– Ну, что влезло.
– Но ты даже не знала, надолго ли мы едем!
– Почему? Знала.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – улыбаясь, сказала Эби и вытащила один рюкзак.
Глава 4
Маленькие коттеджи стояли поодаль от берега, среди деревьев, которые укрывали их от влажного дыхания озера. Но его близость ощущалась – свежесть воды, как и жар костра, чувствуется даже на некотором расстоянии. Коттеджи были расположены, как дома в обычном поселке, в два ряда: шесть с одной стороны и шесть с другой, а между ними проходила мощенная камнем дорожка. Замыкал улочку тринадцатый домик, он стоял в самом конце, посредине, образуя тупичок.
Эби поднялась по ступенькам коттеджа под номером тринадцать, выкрашенного поблекшей от времени оранжевой краской, с черными ставнями. Угол остроконечной крыши нависал над дверью. Эби отперла ее, Кейт и Девин, нагруженные вещами, вошли следом за ней. Кейт вспомнила, что это был тот же самый домик, в котором пятнадцать лет назад она останавливалась с родителями. Она узнала и красный ворсистый диван, и дешевые пейзажи в рамках, и не сочетающиеся с ними дорогие предметы, например настольную лампу «Тиффани» с абажуром из цветного стекла и старинный библиотечный дубовый стол.
В другом конце комнаты рядом с кухонным столом виднелась дверь второго выхода. Девин побросала сумки и подбежала к ней.
– Мама, ты только посмотри! – воскликнула она.
Кейт подошла и через застекленную дверь увидела на заднем крыльце кучу сосновых иголок и веточек, словно некая гигантская тварь построила себе здесь гнездо. Она открыла дверь.
– Как ты думаешь, кто это сделал? – спросила Девин.
– Не знаю.
Послышался хруст, обе высунули головы как раз вовремя, чтобы увидеть нечто похожее на кончик хвоста, медленно прошуршавшего прочь и исчезнувшего за углом домика.
– На закате выходите на лужайку, – послышалось сзади.
Они вздрогнули и обернулись к Эби.
– По вечерам мы жарим мясо на огне. Уверена, что другим гостьям будет очень приятно познакомиться с вами.
– А здесь аллигаторы не водятся? – спросила Кейт, обнимая Девин.
– В Потерянном озере? – Эби засмеялась и помотала головой. – Нет, что вы. Все почему-то думают, что здесь должны водиться аллигаторы. Если честно, живи они здесь, дела мои в последнее время шли бы гораздо лучше. Нет, чтобы увидеть аллигатора, нужно ехать в Окефеноки. Ну что, придете ужинать на лужайку?
– Да. Да, конечно, – сказала Кейт. – С большим удовольствием.
Эби помедлила, глядя на них, словно на посланников, принесших неведомую весть. Наконец она повернулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Кейт и Девин остались одни. Они молча оглядывали помещение.
Замечательно, добрались куда хотели.
И что теперь?
– Ну и чего мы ждем, малышка? – Кейт двинулась вперед. – Давай распаковываться.
Разложив вещи, они перекусили Лизеттиными пирожками и кексом перед открытой дверью. Кейт как зачарованная смотрела на погруженный в тишину, запущенный, обветшалый пансионат.
Пятнадцать лет назад она с родителями прожила здесь чуть дольше двух недель. Едва Кейт увидела библиотеку в гостиной хозяйского дома, она сразу вспомнила, как брала здесь какую-нибудь книгу, а потом уходила на мостки и проводила там целый день. Гостей у Эби тогда было много, но из сверстников Кейт – никого, и поначалу она скучала.
Но потом она познакомилась с мальчиком своего возраста. Он был не из пансионата. Просто жил где-то поблизости, в лесу. Она успела забыть, как его звали, имя затерялось в закоулках памяти.
Между Куинн и Эби вышло какое-то недоразумение, но Кейт было не до того – они с мальчишкой с утра до ночи дикарями скитались по лесу вокруг озера, выдумывая всякие истории и наблюдая, как воображаемое становилось реальностью. Туман над водой по вечерам превращался в призрачных дев. У каждой было свое имя и свой характер, хотя Кейт толком этого не помнила. Торчащие из воды кипарисовые корни оказывались забытыми пиратскими метками, оставленными когда-то давным-давно, и под ними наверняка таились клады. В поисках сокровищ дети каждый день ныряли, задерживая дыхание все дольше и дольше, пока… пока у них за ушами не выросли жабры. В то время Кейт было двенадцать лет, она никак не хотела взрослеть, и ей все казалось возможным. Потом они с родителями уехали – Кейт помнила, что это случилось внезапно, – а дома у нее начались трудности, которые принято называть проблемами пубертатного периода. А на следующий год умер отец.
