Аллигатор немедленно ушел на глубину.
– Не бойся! – крикнула она. – Я тебя не трону!
Она так расстроилась, что хотелось плакать. Что теперь делать? Прыгать в озеро? Но Девин понимала, что делать этого не следует. Она на животе подползла к краю мостков и опустила пальцы в воду. Поболтала рукой взад и вперед, изображая приветствие. И вдруг почувствовала, как по пальцам скользнула грубая кожа – словно кошка выгнула спину, чтобы ее погладили.
Глазки аллигатора снова показались над водой в нескольких футах от нее.
Он что-то сказал, и она удивленно заморгала.
– Какая коробка? – спросила она. – Не вижу никакой коробки.
Аллигатор нырнул и снова появился на поверхности совсем близко к мосткам.
– Коробка аллигатора, – произнес этот потомок динозавров и опять исчез.
Прошло несколько минут. Девин приподнялась и уселась. Она долго висела над водой, и у нее закружилась голова. Вдруг раздался мощный всплеск, и аллигатор выскочил из воды. Тело его изогнулось, словно в судороге, он мотнул в воздухе головой в сторону мостков. Брызги окатили Девин, и она услышала, как что-то глухо ударилось о доски.
Девин опустила голову и увидела на мостках предмет, очень похожий на мокрый узловатый корень размером с большой стаканчик мороженого. Она подняла его. Конечно, она предпочла бы зуб, такой как мама нашла и подарила Уэсу, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. В конце концов немногие могут похвастаться тем, что получили подарок от аллигатора.
– Девин! – послышался голос матери.
Она обернулась. Ой-ой-ой… Ей хорошо знакома эта интонация.
– Я здесь! – крикнула Девин. – Все нормально.
Кейт шла по лужайке, и ноги ее скользили по мокрой траве. Короткие темные волосы после сна торчали во все стороны, словно у эльфа. Девин помнила день, когда мать обстриглась. Она потом долго не узнавала Кейт по утрам, не могла привыкнуть к ее виду. Сначала погиб отец, затем мать круто изменилась. И вдобавок в их жизнь вторглась бабушка Крикет. Когда Девин размышляла об этом, все ей казалось странным. Папа ушел в мир иной, но остальные-то были живы. Почти год мамины мысли витали непонятно где, она словно отсутствовала. Ни разу не улыбнулась. Вообще была никакая. Девин это очень не нравилось.
Но сейчас мама переменилась. Это видно. Сначала не очень-то верилось, но потом… Маме здесь лучше. Намного лучше! И ведь какой странный случай привел их сюда. Подумать только, а ведь все могло пойти совсем по-другому. Страшно представить. Что, если они не увидели бы на дороге аллигатора? Или Девин не нашла бы открытку? В сундуке со старыми платьями и всяким барахлом она рылась, сколько себя помнила, и ни разу не замечала почтовой карточки.
Это судьба.
– Что ты тут делаешь в такую рань? – спросила Кейт. Она подошла к дочери и опустилась рядом с ней на колени. – Почему ты мокрая? Да еще босиком… На кого ты похожа?
Девин потянулась к матери и приложила губы к ее уху.
– Я видела аллигатора, – прошептала она.
Кейт улыбнулась и потерла дочери руки, разогревая их:
– Милая моя, откуда здесь аллигаторы?
– А вот оттуда! – стояла на своем Девин и в доказательство протянула матери корень. – Он подарил мне это. Правда, я еще не знаю, что это значит.
– Понятно. Очень мило с его стороны.
Кейт заглянула дочери в глаза:
– Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты дала мне Торжественное обещание Девин. Обещай, что больше никогда не выйдешь из дома одна.
Они однажды договорились, что в особых, наиболее серьезных моментах жизни дочь будет давать матери Торжественное обещание Девин, которое обязательно надо выполнять, что бы ни случилось.
– Даю, – вздохнула Девин. – Но я же пыталась тебя разбудить.
Кейт встала и взяла дочь за руку:
– Понимаю. Главное, надо было меня подождать. Мы бы вместе пошли.
– Ладно, – сказала Девин.
Они зашагали обратно, и Девин все оглядывалась через плечо.
Аллигатор смотрел ей вслед. Потом погрузился в воду и исчез.
В тот день Эби пришла в домик под номером девять, легла на кровать и стала внимательно разглядывать потолок. На нем красовалось влажное пятно, очень похожее на велосипедное колесо. Оно было здесь уже несколько лет и постепенно становилось все больше. Возникло пятно в год, когда умер Джордж, и напоминало оно тогда черного жучка. Эби частенько приходила сюда и рассматривала его, и иногда готова была поклясться, что жучок – живой, он бегает по потолку и по буквам выводит слова, например «надежда», «любовь», «настоящий». Но стоило ей моргнуть, как слова исчезали… Пятно появилось в углу, где от влаги на самом верху отклеились обои. Эби давно собиралась устранить там протечку, но всякий раз в голове мелькало: «А вдруг жучок еще мне что-нибудь скажет?» И она оставляла все как есть.
В домике стояла великолепная кровать, старинная, ручной работы. В пансионате повсюду были антикварные вещи, оставшиеся у Эби с Джорджем от прежних спокойных времен и припрятанные, словно тайное сокровище, среди предметов подешевле. Простой туалетный столик, к примеру, соседствовал с купленным на распродаже комодом с антикварной инкрустацией и слегка замутившимся, словно волшебным, зеркалом. Джордж купил его во время медового месяца. Казалось, стоит попросить, и зеркало тотчас покажет тебя, только не как в жизни, а гораздо лучше. Правда, Эби ни разу не просила. Вообще-то, самой красивой в семье считалась ее сестра Мэрили. Но, несмотря на это, Джордж, завидный жених Атланты, неожиданно получивший в наследство от дедушки кучу денег, женился на Эби. О, как Мэрили старалась завоевать его сердце! Но разве забудешь, как в школе она постоянно дразнила его из-за рыжих волос и плохих зубов? А Эби всегда относилась к нему по-доброму, тем более что с детства была влюблена в него. Еще бы, на уроках Джордж так замечательно рисовал карандашом! К тому же он был из породы мечтателей, как и она сама. Получив наследство, ко всеобщему изумлению, Джордж решил жениться именно на Эби. У него был выбор, вокруг него роем вились красавицы. Та же Мэрили, пока не влюбилась в Талберта, заправщика с бензоколонки. Но Джордж никого в упор не видел, кроме Эби.
С таким доказательством твоей красоты не нужно никакого зеркала, даже волшебного.
Раздался стук в дверь.
– Эби! – послышался голос Кейт.
Вздрогнув, Эби села на кровати. Она думала, никто не знает, где ее искать. Странно, она была уверена, что в этот чарующий летний день, которыми так славилось Потерянное озеро, Кейт, как и все остальные, падет жертвой традиционной сиесты.
Сначала Эби испугалась, но потом решила не вставать с кровати. Все равно ее уже застукали, прятаться больше не было смысла.
– Я здесь, – отозвалась она.
Кейт вошла. На ней были обрезанные, превращенные в шорты джинсы и весьма оригинальная серая футболка, на которой изображался огромный велосипед, чьи колеса одновременно являлись колесами обозрения крохотного старинного балагана. Под картинкой была надпись: «Ферис уилз
[10], Атланта, Джорджия».
