– Да, события «побежали», думаю, надо готовиться к новым «невероятностям». Но мы-то с тобой знаем, что это не простые случайности, правда, солнышко?
– Правда, милый, и это так замечательно!
Чумаковы с головой ушли в изучение полного издания «Велесовой книги», куда были включены новые, ранее неизвестные тексты древних дощечек, давались подробные комментарии к ним, а также описывалась история обретения древних уник. Здесь были фотографии Изенбека, спасшего дощечки, Миролюбова, переписавшего их, других людей, которые занимались публикацией, дешифровкой и переводом текстов.
По мере изучения, история славяно-русов обретала плоть и кровь, понятнее становились отдельные отрывочные сведения о Руси древних античных авторов. Лида с Вячеславом довольно быстро научились читать оригинальный текст. Вячеславу помогало знание языков, а Лиде – тонкое поэтическое чутье. Через некоторое время они настолько «вошли» в текст, что начали ощущать фальшь в некоторых местах перевода. Прочитав очередное не очень связное предложение:
«И трава растет сквозь кнуты(?)», Вячеслав взглянул на древний текст, нашел нужное слово.
– Лида! – окликнул жену, – на украинском языке ведь «щелепы» это «челюсти»?
– Да, подтвердила Лида.
– Постой! Тогда же здесь неверно переведено. Надо так: «Трава прорастает сквозь челюсти». Черепа давно убитых воинов лежат в степи, и трава прорастает сквозь их челюсти, логично?
– Конечно!
С этого момента они стал тщательно сверять оригинал с переводом. Пришлось обложиться словарями всех славянских языков. Почти сразу «откопали» еще несколько неточностей.
– Лида, давай я поеду в Москву к Барашкову, покажу наши правки, что он скажет.
И вот Вячеслав снова поднимается на второй этаж по деревянной лестнице. На этот раз Барашков на месте.
– Здравствуйте, я из Днепропетровска. Был у вас месяц назад, вы мне книгу подписали. Хочу поблагодарить вас, что смогли издать такую вещь. Правда, мы с женой заметили некоторые неточности в переводе…
– О, неточностей там хватает! – согласился Барашков. – Только пока дельных уточнений никто не дает, хотя почта вон какая… – он указал на высокую стопку писем.
– У нас есть вот такие поправки, – Чумаков положил листок на стол.
Барашков стал читать.
– Что, действительно по-украински «щелепы» – это «челюсти»? Я у Даля смотрел, там «кнуты», но тоже подумал: что-то не то…
– Вот ссылка на словарь, – указал Чумаков, – издание, страница…
– Ну, если так, то вы, пожалуй, правы. Я принимаю эту правку.
Остальные он принял тоже, пораженный тем, что сделано это не маститыми учеными, а совершенно неизвестными энтузиастами. Барашков тут же подарил Чумаковым экземпляр книги специально для правок, не переставая удивляться происшедшему факту.
– Кстати, Миролюбов – ваш земляк, уроженец Екатеринославской губернии, может, это знак? – серьезно предположил он. – Что ж, давайте сотрудничать, будем готовить, так сказать, канонический перевод, тем более что впервые собраны все имеющиеся тексты «Велесовой книги».
– А где вы их брали? – поинтересовался Чумаков.
– Собрал все ранее опубликованные части, недавно получил копии из Америки от дочери Куренкова, который впервые опубликовал тексты дощечек в журнале «Жар-Птица». Кстати, я сейчас размножу на ксероксе и дам вам, сверьте дома со второй копией, которую вдова Миролюбова прислала…
– Вдова Миролюбова? – удивился Чумаков. – Она что, еще жива? Сколько же ей лет?
– Более восьмидесяти. Только переписываться с ней трудно, она русского языка не знает, я ни немецким, ни французским не владею. Вот и приходится нести письмо каким-то людям, переводить, морока большая. А вы как, языками владеете?
– Немного, – поскромничал Чумаков.
– Тогда спишитесь с бабушкой, – предложил Барашков, – или позвоните. Вот адрес и телефон. – Он протянул записную книжку. – Скажите фрау, что интересуетесь трудами ее покойного мужа, пишете об этом…
Открылась дверь, вошел отсутствовавший Геворкян. Он сразу вспомнил Чумакова и, услышав конец разговора, поинтересовался:
– А что вы пишете?
– Пока не знаем, что получится, возможно – повесть…
– Пишите роман! – предложил он. – Хороший исторический роман с приключениями и – обязательно – с любовной коллизией. Такой роман возьмет и серьезное издательство…
– Спасибо, подумаем! – улыбнулся Чумаков. – Потом обратился к Барашкову. – Мы читали, что вы геофизик?
– Да, кандидатскую защитил и докторская уже почти готова, только все некогда…
– А почему именно вы занимаетесь переводом древнеславянского текста, разве у нас нет языковедов-лингвистов в этой области?
– Есть определенный круг специалистов по старославянской, то есть церковно-славянской письменности, но «велесовица» не входит в ее рамки. А официальная недоказанность подлинности «Вэ Ка» заставляет держаться маститых ученых мужей от нее подальше. Кто станет рисковать своим именем, пересматривать основы того, на чем заработано звание и положение в науке?
– Понятно, – вздохнул Чумаков, – не все могут короли. Выходит, могут только те, кто не ограничен рамками авторитета и научных трудов, которые следовало бы признать ошибочными…
– А как же вы думали, – включился в разговор Геворкян, – большая часть открытий и делается энтузиастами, теми, кто занимается наукой не по должности, а по душевному влечению. И если вам это нравится, то почему – нет?
После этого Чумаков раз в месяц приезжал в Москву, привозил очередные правки текста. Они садились с Александром за стол в редакции или в однокомнатной квартире, которую Барашков снимал в Москве, и спорили за каждую фразу, за каждое исправленное слово перевода. Чумаков настаивал на соответствии словарям, на логичности связей между отдельными предложениями и текстом в целом. Александр аргументировал наличием того или иного образа в мифологии и истории других народов. Это было интереснейшее время! К тому же выяснилось, что Александр с Вячеславом родились под одним созвездием Рака, что жен у обоих зовут Лидами, и обе они – Козероги и обе пишут стихи. В общем, чудеса теперь случались на каждом шагу.
К этому времени Лида находилась уже в декретном отпуске и больше могла работать над текстами древних дощечек и рукописью книги, в отличие от Вячеслава, который должен был отвлекаться на зарабатывание «хлеба насущного», поездки в Москву и прочее. Лида настолько «погрузилась» в ткань славянских повествований, что даже сны ее теперь были связаны с древней тематикой.
Вячеславу приходилось напоминать ей о необходимости отдохнуть, отвлечься.
– Лидок, я знаю, что вы, женщины, чрезвычайно цельные натуры. Но ты сама медик, лучше меня должна понимать, что в твоем положении нельзя переутомляться.
