Еще рассказывал о Великом Триглаве, о Прави, Яви и Нави, из которых мир состоит, о пращурах славных и битвах великих за жизнь вольную. Повествовал о Русах-Ойразах, живших до Великого потопа у золотой горы Меру, когда ими правили боги живые и дали заветы, чтоб люди жили по справедливости. Как случилась беда – Великий потоп – и уцелевшие русы переселились в новые земли, как царь Сварог плавал в Египет и правил там тридцать лет и три года.
Через волхва Светозара сила эта перетекала в людей, внимавших ему. Слух о кудеснике, не берущем за лечение плату, разлетелся по всему граду.
Как-то, вправляя на деревянном настиле позвонок страждущему, Светозар ощутил на себе недобрый взгляд. Подняв глаза, увидел выступающего из толпы черноризца – христианского монаха, аскета с фанатично горящим взором.
– Захворал никак, человек божий, или какая иная нужда приключилась? – обратился к нему Светозар.
Волна ненависти плеснула от всего облика монаха.
– Дерзишь, поганый волхв, сатанинский приспешник? Люд новгородский охмурить удумал, от Христа верующих отвращаешь? – ядовито зашипел он. – Как смеешь ты, дьявольское отродье, крещеных лечить? Знаешь ли, что за это голову снести мало?
– Так ведь, человече, болезнь, она не разбирает, кто крещеный, а кто нет, кто боярин, а кто конюх…
В толпе послышался гул одобрения.
– Отчего ж вы, божьи избранники, священники и епископы, не ходите к людям и не лечите их, а мне, язычнику непотребному, приходится делать сие? Или, может, моя вера покрепче будет?
Черноризец покраснел, а потом побелел от ярости. Сжав крест на груди, он стал потрясать им, восклицая:
– Вот символ истинной веры! Господь наш Иисус Христос, принявший на кресте страдания за грехи человеческие!
– Кто ты? – вдруг спросил Светозар. – Грек? Славянин? Жидовин?
Черноризец запнулся, не поняв сути вопроса.
– Ежели ты грек, – продолжал Светозар, – то устремления ваши ясны: вы крестите Русь, как и другие народы, чтобы стричь с них дань и иметь власть. Ежели ты жидовин, то большинство вашего народа молятся Ягве, не признают Христа за бога и сами распяли его на кресте. Но ежели ты славянин, то должен чтить свои святыни и помнить князя Буса и семьдесят воевод наших, которых готы распяли на крестах. Погибший Бус с воеводами стали Божичами и получили чин в небесном войске Перуновом…
– Христос принял страдание за всех людей! – твердо сжав губы, повторил монах, не отвечая на заданный вопрос.
– Оно, может, и так, – не возражал Светозар. – Одначе, у нас, на Руси, издревле ведется, что каждый сам отвечает за свои поступки перед богами и пращурами. Негоже славянину за чужую спину прятаться, а тем паче – божескую, ибо они наши великие родичи. Пристало ли витязю прятаться за спину своего отца или деда? Вымаливать у них кусок хлеба насущного? Не пристало… Не по-людски это, и не по-божески. Ты вот лучше меня, поганого, просвети. Кто был Христос, если по-нашему, по-простому, сказать?
– Христос – сын Божий, – отвечал монах, уже почти овладев собой.
– И людей он лечил, и чудеса творил, я слышал, так ведь?
Черноризец не ответил, стараясь понять, куда клонит волхв.
– Так, – сам себе ответил Светозар. – А сие означает, что Христос был таким же волхвом, как я и другие кудесники. Мы ведь Перуновы дети, Даждьбожии внуки, и сила их в нас пребывает. И ты, человече, ежели являешься достойным жрецом своего бога, то и силу его должен иметь. А коли не имеешь, значит, ты самозванец…
Какие-то мгновения черноризец молчал, сраженный наглостью волхва настолько, что не мог говорить. Только кулаки его сжимались все сильнее, да жилы вздувались на шее.
– Иди к тем, кто тебя послал, – продолжал Светозар, – и скажи им, что я, Светозар, сын Мечислава, волхв славянский, сотворю те же чудеса, что творил Христос. И да не будет сие пустыми словами – нынче же перейду Волхов-реку на очах у всех, аки посуху.
Одновременный вздох радостного удивления пронесся над толпой. Черноризец, так и не проронив ни слова, весь напрягшийся, как тетива лука, резко повернулся, бросился прочь в расступившийся живой коридор и исчез в мгновение ока, будто подхваченный ветром.
Еще задолго до назначенного часа на пологом берегу Волхова стал собираться люд, от мала до велика. Переговаривались, вспоминали прежних волхвов, которые творили разные чудеса, большинство верило и поддерживало Светозара. Все новгородцы знали, что и название реки Волхов произошло от Волхва, так звали сына князя Славена, пришедшего в эти края со своими Родами с берегов моря Синего и с Дуная, откуда они были вытеснены готами, гуннами, обрами, уграми и греками. В сих местах и основал князь город Славянск, который позднее, после разорения уграми, был возобновлен, как Нов-град. «Волхв был великий волшебник. Он не только разъезжал по реке Волхову, названной так по его имени, а до того именовавшейся Мутною, и по Русскому морю, но даже плавал для добыч в Варяжское море. Когда же он был в Славянске, то при приближении неприятеля оборачивался в великого змея, ложился от берега до берега поперек реки, и тогда не только никто не мог проехать по оной, но даже спастись не было возможности».
[37]
Когда Светозар, строгий и торжественный, в новой рубахе, пришел к берегу, люди, понимая важность момента, не затрагивали его. Спустившись к тому месту, где некогда стоял кумир Велеса, кудесник стал творить молитву богам.
Через время плотная стена новгородцев пришла в движение, загудела, и все повернулись в другую сторону.
– Гляди, никак сам князь с епископом едут!
– А с ними вся дружина…
– И монахов со священниками прихватили…
Князь Глеб Святославович со свитой и дружинниками, епископ со священниками и «черным воинством» направлялись к месту скопления народа. Люди притихли и стояли, молча, глядя, как они приближаются.
Епископ ехал в специально сделанной для него повозке с мягкими подушками, чтоб не трясло. Он был облачен, как на великий праздник: в златотканую ризу, на голове – венец с дорогими каменьями. Помимо креста на груди, в руках он держал еще один большой золотой крест с самоцветами, который он только в особо торжественных случаях доставал из кованого ларя, где под крепким запором хранилась прочая великолепная ценная утварь.
Князь Глеб ехал верхом на серой лошади в окружении крепких гридней, левой рукой держа уздечку, а правой то сжимал рукоять меча, то нервно теребил край своего красного плаща. Хмуро оглядев народ, князь спешился и подошел к епископу, который продолжал сидеть в повозке.
– Ну, что скажешь, отче? Почитай, весь Новгород на зрелище собрался. Что делать будем?
– Надо людей к кресту призвать, тут ведь все крещеные, не пойдут они за волхвом, – с некоторой дрожью в голосе отвечал епископ, что выдавало его крайнее беспокойство.
