– Так я и думал. Имей вы представление о том,
чем мы здесь заняты, вы бы точно знали: средний заключенный проводит во сне
около шестнадцати часов в день.
– Понятно. Что еще я могла бы узнать?
– О, множество полезных вещей. Вы бы знали,
что Рэнди Дюпре медленно сходит с ума, но никого это не беспокоит. Почему бы
вам не навестить его?
– В Парчмане содержатся пять тысяч человек,
мистер Кэйхолл. Я…
– Тогда убирайтесь отсюда вон. Попробуйте
ставить свои опыты на других. Я провел здесь девять с половиной лет и ни разу в
глаза вас не видел. Теперь же, когда они вознамерились накачать меня газом,
вдруг появляется эскулап с корзинкой пилюль: пожалуйста, успокойтесь, ложитесь
и умирайте. Пожалуйста… Откуда такая забота? Вы служите штату Миссисипи, а штат
оголтело гонит меня в могилу.
– Я выполняю свой долг, мистер Кэйхолл.
– От вашего долга поднимается трупный смрад,
Ник. Подыщите себе работу поприличнее. Здесь вы лишь потому, что мне осталось
всего тринадцать дней и власти хотят, чтобы я ушел из жизни с полным комфортом.
Как специалист вы – заурядный неудачник, Нэд.
– Я не обязана выслушивать ваши оскорбления.
– Тогда уноси свою безразмерную задницу!
Ступай и больше не греши, милая.
Подпрыгнув как ужаленная, дама схватила
кожаный кейс.
– По необходимости – звоните. У вас моя
карточка.
– Обязательно, Ник. Только не сиди день и ночь
у телефона!
Подойдя к двери, Сэм гулко хлопнул по ней
ладонью. Когда в проеме возник Пакер, он вышел в коридор. Не оглянувшись.
* * *
Адам уже складывал бумаги, готовясь
отправиться в Парчман, но тут зазвонил телефон. По словам Дарлен, дело было
срочным. Так и оказалось.
Абонент на дальнем конце провода представился
клерком апелляционного суда в Новом Орлеане. Протест адвоката Кэйхолла по
вопросу конституционности казни в газовой камере, сказал клерк, получен в
понедельник и будет рассматриваться судебным триумвиратом, члены которого
хотели бы заслушать мнения обеих сторон. Не сможет ли мистер Холл прибыть в
Новый Орлеан завтра, в пятницу, к часу дня для участия в слушании?
Адам едва не выронил трубку. Завтра?
Разумеется, после секундного колебания ответил он. Ровно в час, напомнил
чиновник и пояснил: как правило, во второй половине дня судьи не заседают,
однако, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, они согласились сделать
исключение.
– Приходилось ли вам прежде, мистер Холл,
выступать в апелляционном суде?
Это прозвучало как шутка. Ему, год назад
получившему диплом?
– Нет.
– Чтобы упростить вашу задачу, направляю
факсом копию стандартных правил процедуры слушания.
– Благодарю.
Присев на край стола, Адам попытался собраться
с мыслями. Через пару минут Дарлен принесла ему листки факса.
– Свяжитесь, пожалуйста, с авиакомпанией и
узнайте, какие на сегодня есть рейсы в Новый Орлеан.
– Хорошо, сэр.
Неужели его аргументация обратила на себя
внимание суда? Хороший ли это знак или просто формальность? В короткой карьере
адвоката ему пока лишь раз приходилось отстаивать перед судьей позицию своего
клиента. Но тогда рядом был Эммит Уайкофф, да и судья тоже оказался знакомым.
Происходило это в центре Чикаго, недалеко от офиса компании. Завтра же в чужом
городе ему предстоит войти в совершенно незнакомый зал и иметь дело с людьми,
которых он увидит впервые в жизни.
Позвонив в Чикаго, Адам сообщил новость
Гарнеру Гудмэну. У того имелся богатый опыт общения с апелляционными судами.
Слушая старшего партнера, Адам несколько успокоился. По мнению Гудмэна, новость
была не плохой и не хорошей. Суд, естественно, рассмотрит протест, такое уже
случалось. Подобные заявления приходят в него пачками.
– Ты справишься, – уверял Гарнер. – Только
помни о выдержке, не напрягайся. Могу прилететь в Новый Орлеан, так, на всякий
случай.
– Не стоит, сэр. Я сам.
– Держи меня в курсе.
Положив трубку, Адам еще раз внимательно
прочитал правила слушания, перебрал подготовленные бумаги. Затем позвонил в
Парчман: пусть Сэм не ждет его сегодня.
* * *
Когда за окнами стемнело, Адам усилием воли
заставил себя сесть за руль и отправиться в особняк тетки. Записка по-прежнему
лежала на кухонном столе.
Дверь в спальню Ли была чуть приоткрыта. Он
негромко постучал.
– Ли! Ли, с тобой все в порядке? Послышался
легкий шорох.
– Да, дорогой. Заходи.
Адам ступил в комнату, присел на краешек
постели. Спальню освещал лишь падавший из коридора слабый свет. Приподнявшись,
тетя откинулась на подушку.
– Мне уже лучше, – сказала она хрипловато. –
Как ты?
– Я в порядке. Меня беспокоит твое здоровье.
– Не волнуйся. Чертов вирус!
Внезапно к его глазам подступили слезы. В
спальне явственно ощущался запах перегара, то ли от водки, то ли от джина, а
может, того и другого вместе. Лица тетки Адам видеть не мог, на фоне стены
выделялся только ее неясный силуэт.
– Что у тебя за лекарства? – спросил он.
– Не знаю. Какие-то таблетки. Доктор сказал,
что через несколько дней все пройдет. Мне уже лучше, честное слово.
Грипп в конце июля? Адам хотел уточнить, но
сдержался.
– Есть ты в состоянии?
– Нет аппетита.
– Могу я чем-то помочь?
– Чем, дорогой? Как у тебя дела? Какой сегодня
день?
– Четверг.
– Такое ощущение, что я торчу здесь уже
неделю.
Вариантов было все два: либо подыграть тетке в
надежде, что та одумается и забудет о выпивке, либо пойти на конфронтацию. В
последнем случае неизбежно вспыхнет ссора. Как поступить?
– Врачу известно, что ты пьешь? – задержав
дыхание, спросил он.
Повисла долгая пауза.
– Я не пью, – едва слышно выдохнула она.
– Оставь, Ли. Я нашел в ведре бутылку. Пиво
испарилось. От тебя разит. Не пытайся меня дурачить. Ты опять в запое. Я хочу
помочь.
