– Нет, Ли. Сегодня ты не получишь ни капли, а
завтра мы отправимся к врачу. Тебе необходима помощь.
– К черту помощь! Мне необходим револьвер.
Адам поставил стакан на шкаф, включил ночник.
Тетка подняла голову. Глаза ее были красными, волосы всклокочены.
– Что, страшная? – Она отвела взгляд.
– Не очень. Тебе помогут, Ли. Завтра же.
– Дай мне выпить, Адам. Пожалуйста.
– Нет.
– Тогда оставь меня одну. Это ты во всем
виноват. Убирайся! Иди спать.
Схватив с постели вторую подушку, Адам швырнул
ее к двери.
– Спать я буду здесь. Ты никуда отсюда не
выйдешь. Тетка молчала. Он выключил свет, распростерся на толстом ковре.
– Постарайся заснуть, Ли.
– Ступай к себе, Адам. Обещаю, я останусь
здесь.
– Нет. Ты пьяна. Захочешь открыть дверь, я
применю силу.
– Ах, как романтично.
– Хватит. Спи.
– Я не могу спать.
– Попытайся.
– Давай поговорим о Кэйхоллах. У меня есть еще
парочка забавных историй.
– Заткнись, Ли!
Крик подействовал. Тетка внезапно стихла,
повернулась на бок. Кровать на ее движение отозвалась негромким скрипом. Минут
через пятнадцать дыхание Ли стало мерным.
Спал Адам урывками. Пробуждаясь каждые
полчаса, он смотрел в потолок, размышлял о тетке, о предстоящей поездке в Новый
Орлеан. Ближе к рассвету он сел, упершись спиной в дверь, и направил взгляд на
стоявший возле окна стол. Неужели книга и вправду там? Подбивало искушение
вытащить ее, прокрасться в ванную, увидеть фотографию.
Но он не хотел ее видеть. Как не хотел
тревожить сон Ли.
Глава 33
Отыскав за пакетиками соленых крекеров в
кладовке бутылку джина, Адам вылил спиртное в раковину. До восхода солнца
оставалось около часа. Он сварил крепкий кофе и уселся в гостиной, чтобы еще
раз проанализировать аргументы, которые через несколько часов будут звучать в
Новом Орлеане.
К семи утра Адам прошел на кухню, занялся
приготовлением тостов. В особняке царила тишина. Обострять отношения с теткой
не стоило, но он считал себя обязанным дать Ли отпор. Он должен был произнести
горькие слова, она – хотя бы извиниться.
В кухне звенела посуда, диктор на экране
телевизора бодро читал сводку утренних новостей.
Из спальни не доносилось ни шороха. Адам
неторопливо принял душ, оделся и осторожно повернул ручку. Дверь в спальню
оказалась запертой. Похоже, Ли предпочла избежать неприятного разговора. На
чистом листе бумаги он оставил записку: “Еду в Новый Орлеан, увидимся завтра.
Ради Бога, не пей”.
Положив записку на видное место, Адам вышел из
особняка, сел за руль и погнал машину в аэропорт.
Перелет до Нового Орлеана занял пятьдесят пять
минут. Адам пил апельсиновый сок и пытался расслабиться. После проведенной на
полу ночи ужасно хотелось спать. По собственному признанию Ли, она уже трижды
проходила курс лечения. Если ей не сумела помочь медицина, то что в состоянии
сделать он? Ждать, пока инцидент не исчерпает себя сам. Сорвется тетка еще раз
– что ж, он будет вынужден снять номер в гостинице.
Усилием воли Адам отогнал печальные мысли.
Необходимо сосредоточиться на предстоящем, не на гнусных фотографиях из
прошлого, не на Ли и ее проблемах.
Самолет побежал по посадочной полосе, и
сознание прояснилось. На память пришли подробности дел, рассмотренных за
последние годы апелляционным судом.
У роскошного “кадиллака”, который заказала ему
Дарлен, стоял шофер. С наслаждением откинувшись на кожаные подушки, Адам решил,
что работа в солидной фирме имеет определенные преимущества. Бывать прежде в
Новом Орлеане ему не приходилось, а дорога до города оказалась ничем не
примечательной: потоки машин и километры асфальта. Когда “кадиллак” свернул на
Пойдрас-стрит к громаде Супердоума
[16],
водитель пояснил, что Французский
квартал расположен всего в нескольких минутах ходьбы от отеля. На Кэмп-стрит
машина остановилась. Прямо перед собой Адам увидел строгое здание
апелляционного суда. К мраморным колоннам дорического ордера вели широкие
ступени.
В холле на первом этаже он спросил мистера
Феридэя, клерка, с которым разговаривал по телефону. Учтивый и
предупредительный мистер Феридэй должным образом зарегистрировал посетителя,
попутно ознакомив его с порядком работы суда.
– Не хотите ли осмотреть здание? Был полдень,
коридоры казались вымершими.
– С удовольствием.
Они двинулись вперед мимо плотно затворенных
кабинетов.
– Апелляционный суд состоит из пятнадцати
членов, – сказал Феридэй, вышагивая по гулкому мраморному полу. – Их
апартаменты находятся слева и справа от нас. В настоящее время три позиции вакантны,
личности кандидатов проходят проверку в Вашингтоне. – Царившая вокруг тишина
подчеркивала значимость его слов.
Чиновник ступил в главный зал – пугающе
огромное помещение с расставленными полукругом у дальней стены пятнадцатью
креслами.
– По большей части дела рассматривают комиссии
из трех судей, мы называем их триумвиратами, хотя в отдельных случаях вопрос
решается a corpore
[17].
– В его голосе звучало благоговение.
Кресла располагались на специальной кафедре,
так что приглашавшимся в зал юристам приходилось смотреть на синклит снизу
вверх. Стены зала украшали панели из мореного дуба и полированного гранита,
окна были скрыты за тяжелыми ткаными портьерами, в углах – бронзовые
канделябры. Интерьер выглядел торжественным, но в меру, старомодным, но не
кричаще. Адам поневоле ощутил, что робеет.
– Суд, – проговорил мистер Феридэй, обращаясь
как бы к зеленому первокурснику, – крайне редко заседает a corpore.
Здесь в шестидесятых и семидесятых годах
принимались важнейшие решения, которые обеспечили истинную свободу гражданам
великой страны. С портретов на Адама пристально смотрели отошедшие в мир иной
вершители правосудия.
