– Вы считаете, у Сэма был подельник? – спросил
Гудмэн.
– Мы всегда подозревали, что Кэйхолл
действовал не один. Ваше мнение?
– Почему оно для вас важно?
– Потому что я должен принять окончательное
решение. Как только скажут свое слово судебные инстанции, я останусь
единственным в мире человеком, способным остановить стрелки часов. Если Сэм
заслуживает смерти, не имею ничего против того, чтобы события развивались
естественным путем. Если же ваш клиент не убийца, то казнь необходимо
предотвратить. Я еще достаточно молод и не хочу всю оставшуюся жизнь мучиться
угрызениями совести.
– Но вы же верите, что рядом с Сэмом находился
сообщник. Этого мало?
– Одной только веры? Мало. Мне нужны факты.
Мистер Гудмэн, вы уже несколько лет представляете интересы Кэйхолла. Как
по-вашему, был у него сообщник?
– Был. Я с самого начала полагал, что бомбу
установил другой. Не знаю, кто из них кому подчинялся, но у офиса Крамера
орудовали двое.
Макаллистер навалился грудью на стол, заглянул
юристу в глаза:
– Пусть Сэм скажет мне правду, и я не только
проведу слушание – я самым серьезным образом рассмотрю вопрос о помиловании.
Повторяю, никаких гарантий, но подход будет взвешенным. Если ваш клиент
откажется – мы зря сотрясаем воздух.
Мона Старк и Ларримур строчили в блокнотах со
скоростью судебных стенографистов.
– Кэйхолл уверяет, что говорит правду.
– Тогда забудьте о слушании. Я человек
занятой. Охватившее его разочарование Гарнер Гудмэн попытался скрыть за
вежливой улыбкой.
– Что ж, попробуем убедить Сэма. Могу я
встретиться с вами завтра?
Губернатор повернулся к Моне. Та перелистала
блокнот до первой страницы, сверилась с графиком и поджала губы. Похоже,
завтрашний день был расписан по минутам.
– Никакой возможности, сэр, – решительно
сказала руководитель аппарата.
– А в обед?
– Не выйдет. Вы обедаете с начальником
налоговой инспекции.
– Мистер Гудмэн, почему бы вам не позвонить
мне? – предложил Ларримур.
– Отличная идея! – бросил Макаллистер,
поднимаясь со стула и застегивая манжеты рукавов.
Гарнер встал, пожал всем троим руки.
– Обязательно дам вам знать. Но на слушании мы
настаиваем в любом случае.
– Оно состоится не раньше, чем Сэм заговорит,
– ответил губернатор.
– И, прошу вас, оформите свою просьбу в
письменном виде, – добавил Ларримур.
– Непременно.
Когда Гудмэн вышел из кабинета, Макаллистер
уселся за рабочий стол, вновь закатал рукава. Извинившись, Ларримур поспешил к
себе. Мона Старк изучала распечатку компьютера, губернатор смотрел, как на
панели его телефонного аппарата мигали ряды огоньков.
– Сколько, интересно, звонков поступает сюда
по поводу Сэма Кэйхолла? – спросил он.
– Вчера позвонили двадцать два человека.
Четырнадцать за казнь, пятеро просили о снисхождении, трое колебались.
– Общее количество растет.
– Да, но городская газета опубликовала на днях
большую статью, где упоминалась вероятность помилования.
– А опросы?
– Без изменений. Девяносто процентов белого
населения штата приветствуют смертную казнь, примерно половина чернокожих –
тоже. Средний показатель составляет восемьдесят три и девять десятых процента.
– Мой рейтинг?
– Шестьдесят два процента. Однако если вы
помилуете Кэйхолла, эта цифра превратится в однозначную.
– Значит, ты против?
– Мы ничего не выиграем, а потерять можем все.
Даже если отвлечься от опросов и рейтингов, снисхождение к одному из убийц
заставит десятки, а то и сотни адвокатов, священников, родственников вымаливать
у вас такую же милость. По-моему, забот вам и без того хватает. Этот шаг будет
ошибкой.
– Ты права. Как насчет плана работы с прессой?
– Закончу в течение часа.
– Мне необходимо с ним ознакомиться.
– Найджел вычитывает орфографию. Думаю,
провести слушание все-таки стоит. В понедельник. Объявите свое решение завтра.
За выходные дни люди привыкнут к новости.
– Но оно не должно быть закрытым.
– Никоим образом. Пусть репортеры зафиксируют
на пленке слезы Рут Крамер.
– Слушание провожу я. Ни Кэйхолл, ни его
адвокаты не станут диктовать мне условия. Если оно в их интересах – подчинятся.
– Согласна. Но не забывайте и о собственных:
открытое слушание послужит прекрасной рекламой.
* * *
Ответив на множество глупых вопросов
молоденькой продавщицы и расплатившись корпоративной кредитной карточкой фирмы
“Крейвиц энд Бэйн”, Гарнер Гудмэн арендовал на три месяца четыре сотовых
телефона. Затем он направился в публичную библиотеку на Стейт-стрит и разыскал
там стеллаж, заполненный телефонными справочниками. Из нескольких десятков
пухлых томов выбрал относящиеся к наиболее крупным городам штата: Лоурел,
Геттисберг, Тьюпело, Викебург, Билокси и Меридиан. Потом пришел черед городков
поменьше – Туники, Кэлхауна, Буда, Вест-Пойнта. У стойки регистрации Гарнер
разменял десятидолларовую купюру на монетки в двадцать пять центов и следующие
два часа провел за ксероксом, делая копии нужных страниц.
Скучное занятие доставило ему ни с чем не
сравнимое удовольствие. Никто из посетителей библиотеки не мог подумать, что
этот невысокий, прилично одетый мужчина с гривой седых волос – старший партнер
известной в Чикаго юридической фирмы и под его началом огромный штат секретарш,
помощников и практикантов. Никто не поверил бы, что его заработок за прошедший
год составил более четырехсот тысяч долларов. Но деньги интересовали Гудмэна
куда меньше, чем работа. Работа приносила ощущение счастья. И сейчас Гарнер
прилагал титанические усилия, чтобы не допустить узаконенного убийства еще
одной человеческой души.
Покинув библиотеку, он двинулся в Высшую школу
юриспруденции штата Миссисипи. Ее преподаватель, профессор Джон Брайан Гласе,
не только читал курс уголовного права, но и был автором известных публикаций,
направленных против смертной казни. Гудмэну предстояло познакомиться с
профессором и узнать, нет ли у него на примете толковых студентов, которые
хотели бы заняться исследованиями.
