Профессора на месте не оказалось: следующую по
расписанию лекцию он прочтет в четверг, в девять утра. Гудмэн прогулялся по
библиотеке школы, вышел из здания и направил машину к капитолию – просто так,
чтобы убить время. Минут пятнадцать он рассматривал величественное сооружение,
еще полчаса провел в расположенном на первом этаже музее борьбы за гражданские
права. У продавщицы сувенирного киоска он осведомился, какой отель в городе
считают сейчас лучшим. Девушка порекомендовала Гарнеру “Милльсо-Буайе”, что
находился примерно в миле от капитолия, вниз по главной улице. Отель оказался
со вкусом отреставрированным викторианским особняком, причем юрист успел занять
единственный остававшийся свободным номер. В стакане толстого стекла бармен
смешал Гудмэну виски с содовой, и гость унес аперитив наверх.
Глава 39
Оберн-Хаус открывал свои двери в восемь.
Худосочный охранник с печальным лицом и в плохо сидевшей форме распахнул
ворота, пропуская машину Адама на стоянку. В этот час она была пуста. Адам
минут десять просидел за рулем. “Интересно, – думал он, – появится ли еще
кто-нибудь?” Появился зеленый “форд”, из него выбралась женщина, которую Адам
видел в кабинете тети двумя неделями раньше. Он торопливо поднялся по ступеням
ко входу.
– Простите, мы как-то встречались. Я Адам
Холл, племянник Ли Бут. Прошу извинения, забыл, как вас зовут.
В одной руке дама держала кейс, другой
прижимала к себе пластиковый пакет с сандвичами.
– Джойс Кобб. А я вас помню. Где Ли?
– Не знаю. Надеялся, вы мне подскажете. Она
вам не звонила?
– Нет. Со вторника.
– Со вторника? Последний раз я видел ее в субботу.
Вы разговаривали с ней во вторник?
– Ли действительно звонила сюда, но поговорить
с ней мне не удалось. В тот день городская газета написала, что Ли арестовали
за вождение автомобиля в пьяном виде.
– Откуда она звонила?
– Даже не представляю. Она пригласила к
телефону нашего администратора, сказала, что будет отсутствовать несколько дней
и что ей необходима помощь. Ни слова о том, где она находится и когда ее ждать.
– А как же ее подопечные?
– Мы распределили их между собой. Нагрузка,
конечно, возросла, но пока мы справляемся.
– Не думаю, чтобы Ли бросила своих пациенток.
Может, на днях она с ними общалась?
– Послушайте, Адам, у бедных девочек нет
телефонов. На авантюры ваша тетя не способна. Если девочки разговаривали с ней,
я бы знала.
Он сделал шаг назад, оглянулся на ворота.
– Верю. Мне нужно отыскать ее.
– Не тревожьтесь, с ней все будет в порядке.
Такое однажды уже случалось. – Джойс потянула на себя ручку двери. – Услышу
что-нибудь – обязательно сообщу.
– Не сочтите за труд. Я остановился у нее
дома.
– Знаю.
Пробормотав слова благодарности, Адам
направился к машине. Ровно в девять утра он уже был за своим рабочим столом.
* * *
Полковник Наджент сидел в своем переполненном
людьми кабинете во главе длинного стола, ножки которого покоились на
специальном деревянном возвышении. За спиной полковника находилась огромная
грифельная доска, в углу стояла скромная трибуна. Стулья по правую сторону
стола были убраны, с тем чтобы ничто не мешало разместившимся на складных
табуретах представителям тюремной администрации лицезреть высоких гостей. Места
слева от Наджента заняли Моррис Хэнри, двое его ассистентов и прилизанного вида
сотрудник из аппарата губернатора. Руки Доктора Смерть лежали на толстенной
папке. Сидевший у дальнего конца стола Лукас Манн делал пометки в блокноте.
Бросив взгляд на часы, Наджент заговорил. Речь
была адресована главным образом его собственным подчиненным.
– Сегодня, второго августа, все определенные
различными судами отсрочки истекают, и исполнение приговора становится
неизбежным. Мы исходим из того, что казнь состоится, как запланировано, в
следующую среду, в первую минуту после полуночи. Таким образом, на подготовку
остается шесть дней, и, я уверен, никаких сбоев не будет.
В настоящий момент по крайней мере три
апелляции осужденного находятся на рассмотрении судов, поэтому предугадать, чем
увенчаются усилия защиты, пока невозможно. Мы поддерживаем постоянный контакт с
генеральным прокурором. Его здесь представляет мистер Моррис Хэнри. По мнению
мистера Хэнри, которое, кстати, разделяет и мистер Лукас Манн, всякие
неожиданности полностью исключаются. Распоряжение о новой отсрочке может прийти
в любую минуту, однако вероятность этого близка к нулю. Чисто гипотетический
вопрос о помиловании осужденного губернатором тоже вряд ли будет решен
положительно. Начиная с сегодняшнего дня все мы находимся в состоянии
абсолютной готовности.
Фразы Наджента звучали, может быть,
по-армейски неуклюже, но веско. Полковник явно наслаждался ситуацией.
Сверившись со своими записями, он продолжил:
– Работа в газовой камере уже началась. Сам по
себе агрегат довольно старый, два года им вообще не пользовались, поэтому
персоналу необходимо проявлять особую осторожность. Ближе к обеду сюда подъедет
специалист из компании-изготовителя, чтобы до завтрашнего утра проверить
оборудование. Если новой отсрочки не будет, то в ночь с субботы на воскресенье
мы проведем генеральную репетицию. У меня есть имена тех, кто добровольно
вызвался войти в состав исполнительной группы. Окончательный вариант списка вам
предоставят во второй половине дня.
Администрации тюрьмы и Семнадцатого блока не
дают покоя журналисты. Им угодно взять интервью у мистера Кэйхолла, его
адвоката, нашего юриста, у инспектора, исполнителя приговора, у контролеров и
соседей осужденного по отсеку. Они хотят наблюдать за процедурой. Они хотят
заснять камеру, где содержится мистер Кэйхолл, и место казни. Обычные идиотские
фантазии. Наш долг – дать журналистам отпор. Никаких контактов с прессой без
моего согласия. Это касается каждого. Без исключений. Большинство репортеров –
приезжие, которым не терпится выставить нас варварами. Не приближайтесь ни к
кому. Без исключений. В случае необходимости разговаривать с ними буду я.
Помните: все они – стервятники.
