– Хороший вопрос. От брата я слышал, что
Линкольны по-прежнему обитают в округе Форд. Руби, вдова Джо, должно быть, еще
жива. Боюсь, тебе придется отправиться в Клэнтон и навести справки на месте.
Шериф там из афроамериканцев, с него бы я и начал. Соплеменников своих он
наверняка знает наперечет.
– Допустим, я разыщу Куинса. И что?
– Объяснишь ему, кто ты. Отдашь письмо.
Скажешь, дед просил перед смертью простить его. Справишься?
– Думаю, да. Не знаю только когда.
– Дождись, пока меня не станет. Потом у тебя
появится достаточно времени.
Сэм взял из стопки еще два конверта, подал
Адаму, встал со стула и медленно прошелся по комнате. На одном конверте был
адрес Рут Крамер, на другом Адам прочел имя Эллиота Крамера.
– Передашь Крамерам. Но только после казни.
– Почему?
– Чтобы мотивы мои остались чистыми. Пусть не
думают, будто за час до смерти я хочу возбудить в них сочувствие.
Адам положил оба конверта рядом с первым. Три
послания, три мертвых тела. Сколько еще писем напишет Сэм за субботу и
воскресенье? Сколько всего было жертв?
– Ты уверен, что казнь неизбежна, Сэм?
У двери комнаты Кэйхолл остановился, повернул
голову:
– Счет не в нашу пользу. Я просто готовлюсь.
– Но возможность пока остается.
– Конечно, конечно. И все-таки я хочу быть
готовым. Я причинил много зла людям, Адам, но раньше как-то не задумывался об
этом. Когда человек подходит к краю пропасти, ему самое время оглянуться на
содеянное.
Адам сунул конверты в кейс.
– Будут и другие, Сэм? Кэйхолл опустил голову.
– Пока это все.
* * *
Вышедший в пятницу утренний выпуск городской
газеты Джексона на первой странице поместил сообщение о том, что Сэм Кэйхолл
обратился к губернатору с просьбой о помиловании. Под выразительным снимком
Дэвида Макаллистера и невзрачной фотографией осужденного шел пространный
комментарий Моны Старк: оказывается, губернатор погружен в мучительные
раздумья.
Будучи истинным слугой народа, стойким
защитником интересов населения штата, сразу после вступления в должность
Макаллистер организовал у себя в офисе горячую телефонную линию. Выписанный
крупными цифрами на стене едва ли не каждого дома номер призывал граждан без
стеснения длиться своими проблемами. Свяжись с губернатором! Бесплатно. Он
выслушает. У нас демократия.
Операторы в резиденции и офисе дежурили круглосуточно.
Как человек, которым движут амбиции, а не сила
духа, Макаллистер раз в день изучал сводку поступивших звонков. По складу
характера он принадлежал не к лидерам, не к ведущим – к ведомым. Он не жалел
денег на разного рода опросы, обобщал суть наиболее типичных вопросов, а затем,
пользуясь умеренно-пышной фразеологией, разъяснял людям, что к чему.
Именно такого поведения ожидали от него Гарнер
Гудмэн и Адам. Больше всего на свете Дэвид Макаллистер любил рисовать перед
избирателями обольстительную перспективу. Накануне выборов его интересовали
лишь голоса потенциальных сторонников. Вместе с Гудмэном Адам решил
предоставить губернатору столь необходимую ему информацию.
Прочитав за утренним кофе газету, Гарнер тут
же принялся звонить профессору Глассу и Гетсу Кэрри. К восьми часам в
арендованном Гудмэном офисе уже сидели трое студентов, горящих желанием
заняться анализом складывающейся ситуации.
Гарнер объяснил им задачу, не забыв
подчеркнуть важность соблюдения абсолютной секретности. “Мы не нарушаем никаких
законов, – сказал он, – мы всего лишь манипулируем общественным мнением”.
Каждый студент получил по сотовому телефону и подшивке отобранных и
ксерокопированных Гудмэном телефонных номеров, что принадлежали жителям штата
Миссисипи. Обещанное щедрое вознаграждение помогло аналитикам побороть
некоторую нерешительность. Алгоритм действий Гарнер задал группе собственным
примером. Для этого ему потребовалось набрать номер.
– Горячая линия, – прозвучал в трубке приятный
женский голос.
– Доброе утро. Я по поводу сегодняшней статьи
в городской газете. В ней идет речь о Сэме Кэйхолле, – мастерски подражая
тягучему южному говору, прогудел Гудмэн.
Студенты обменялись одобрительными улыбками.
– Ваше имя?
– Нед Ланкастер из Билокси, штат Миссисипи. –
Указательный палец Гарнера двигался по строке списка телефонных номеров. – На
последних выборах я голосовал за губернатора. По мне, так другой нам не нужен.
– И как же вы относитесь к Сэму Кэйхоллу?
– Не думаю, что его следует казнить. Сэм уже
старик, он немало перенес. Наверное, губернатору следует проявить милосердие.
Пусть Кэйхолл мирно окончит свои дни там, в Парчмане.
– О`кей. Губернатор обязательно узнает о вашем
звонке.
– Спасибо.
Выключив телефон, Гудмэн отвесил аудитории
учтивый поклон.
– Согласитесь, ничего трудного. Итак,
приступили! Первым решился рыжеволосый парень:
– Алло, это Лестер Кросби из Буда, Миссисипи.
Хочу сказать пару слов о казни Сэма Кэйхолла. Да, мэм. Мой номер? 555-90-84.
Да-да, Буд, округ Франклин. Вы правы. Так вот, по-моему, Сэм Кэйхолл не должен
умереть в газовой камере. Я против. Думаю, губернатор найдет в себе мужество
отменить казнь. Да, мэм. Благодарю вас.
Парень вопросительно посмотрел на Гарнера,
который уже набирал новый номер.
Следующей стала яркая блондинка. Родом девушка
была из сельской местности, в ее мягком голоске звучало совершенно естественное
простодушие:
– Алло? Резиденция губернатора? Замечательно.
Меня зовут Сьюзен Варне, я из Декатура, Миссисипи. В сегодняшней газете я
прочитала про Сэма Кэйхолла. Да, вы не ошиблись. Но он же совсем старенький,
через пару лет ему все равно умирать. Неужели от его казни кто-то выиграет?
Дайте Сэму уйти с миром. Что? Да, я полагаю, губернатор должен простить его. Я
голосовала за Дэйва Макаллистера и считаю, что он на своем месте. Спасибо.
Блондинку сменил чернокожий юноша:
– Рой Дженкинс, Вест-Пойнт. Афроамериканец. Я
не разделяю взглядов мистера Сэма Кэйхолла и вообще Ку-клукс-клана, но
процедура казни вызывает у меня еще большее отвращение. У властей нет права
решать, кто заслуживает жизни, кто – смерти.
