– Может быть, но я не сдаюсь. Понадобится, я
настрочу еще кипу бумаг.
– Ни на одной не будет моей подписи. Строчи.
Отослать ты их не сумеешь.
– Посмотрим. Способ найдется.
– В таком случае ты уволен.
– Ты не можешь меня уволить, Сэм. Я твой внук.
– В соответствии с контрактом я имею право
уволить своего адвоката тогда, когда сочту это необходимым. Данное право
зафиксировано документально.
– Твой документ составлен приличным для
дилетанта языком, но лазеек в нем сколько угодно.
Пренебрежительно фыркнув, Сэм принялся мерить
шагами комнату. Раз, другой, третий он прошел мимо Адама, своего адвоката на
день сегодняшний, завтрашний и – до скончания жизни. Сэм знал, что уволить
внука ему уже не дано.
– На понедельник назначено слушание по вопросу
о помиловании, – невозмутимо сказал Адам, готовясь отразить вспышку ярости.
Однако дед воспринял новость на удивление
спокойно.
– Цель? – лаконично осведомился Сэм.
– Просить о снисхождении.
– Просить кого?
– Губернатора.
– По-твоему, губернатор готов одуматься?
– Но что мы теряем?
– Отвечай, умник. Считаете ли вы, сэр, при
всем вашем опыте, блестящем образовании и присущем истинному юристу чутье, что
губернатор готов положительно решить вопрос о помиловании осужденного – в
данном случае меня?
– Я допускаю подобную возможность.
– Запусти эту возможность в свою задницу,
умник. Тупица!
– Спасибо, Сэм.
– Можешь не благодарить. – Остановившись
напротив стола, Кэйхолл грозно выставил вперед указательный палец. – С самого
начала я предупреждал: я, твой клиент, категорически отказываюсь иметь что-либо
общее с Дэвидом Макаллистером. Не пристало мне просить этого идиота о милости.
Никаких с ним контактов у меня не будет. Таковы мои условия, о которых я
известил тебя в первый же день. Ты же, мой адвокат, позволил себе
проигнорировать их и стал руководствоваться исключительно собственными
представлениями о моем благе. Ты – служащий, я – работодатель. Не знаю, чему
вас учили в колледже, знаю только, что решения из нас двоих принимаю я.
Сэм подошел к стулу, на котором лежали
конверты, взял верхний и протянул Адаму.
– Вот письмо на имя губернатора с просьбой
отменить слушание. Если ты не захочешь доставить конверт адресату, я передам
копию письма прессе, а значит, поставлю в дурацкое положение тебя, Гудмэна и
Макаллистера. Ясно?
– Ясно.
Кэйхолл вернул конверт на прежнее место,
достал из кармана сигарету и закурил. Адам поставил в блокноте жирную галочку.
– В понедельник к тебе приедет Кармен. Насчет
Ли я пока не уверен.
Сэм опустился на соседний стул.
– Она все еще в клинике? – Взгляд деда был
устремлен в сторону.
– Да, и я не знаю, когда врачи разрешат ей
выйти. Ты по-прежнему хочешь ее увидеть?
– Нужно подумать.
– Думай побыстрее.
– Странно как-то все получается. Утром здесь
был Донни, мой младший брат. Он рассчитывал повидаться с тобой.
– Донни тоже был членом Клана?
– Это еще что за вопрос?
– Это простой вопрос, на который можно дать не
менее простой ответ: “да” или “нет”.
– Да. Он был членом Клана.
– Тогда у меня нет желания его видеть.
– Он славный парень.
– Охотно верю.
– Он мой брат, Адам. Я хочу, чтобы ты
познакомился с моим братом.
– У меня нет желания знакомиться с
представителями рода Кэйхоллов, особенно с теми, кто любил щеголять в белых
балахонах.
– Надо же! Три недели назад тебе не терпелось
узнать все о своих родственниках. Что случилось?
– С меня хватит. Теперь мне известно о них
больше, чем нужно.
– О, но это далеко не все.
– С меня хватит. Избавь. Сэм печально
улыбнулся.
– Спешу обрадовать, – сказал Адам, глядя в
блокнот. – К толпе куклуксклановцев у ворот присоединились истинные арийцы,
нацисты, скинхеды и прочие радетели чистоты белой расы. Выстроились вдоль
автострады и размахивают плакатами. Надписи на плакатах, разумеется, требуют
освободить Сэма Кэйхолла. Зрелище впечатляет.
– Я видел это на экране телевизора.
– А еще они маршируют в Джексоне, вокруг
капитолия.
– В этом тоже моя вина?
– Нет. Все дело в готовящейся экзекуции. Она
превратит тебя в общенационального мученика.
– Что мне остается?
– Ничего. Смело иди умирать. Они будут
счастливы.
– Сегодня ты совсем забыл о почтительности.
– Прости. Устал, наверное.
– Выбрось белое полотенце, как я. Рекомендую.
– Ни за что. Эти судейские крысы у меня еще
побегают. По-настоящему я ведь пока не вступил в бой.
– Ну да. Ты сочинил тройку ходатайств, которые
не прошли ни одной из семи инстанций. Счет семь ноль, малыш. Боюсь представить,
что начнется, когда ты, как говоришь, вступишь в бой.
Добродушная ирония достигла цели. Адам
улыбнулся, и атмосфера в “гостиной” потеплела.
– У меня появилась неплохая идея, Сэм. Когда
тебя не станет, затею громкое дело.
– Когда меня не станет?
– Ну да. Мы призовем их к ответу за ошибочно
вынесенный и приведенный в исполнение смертный приговор. Ответчиками выступят
Макаллистер, Роксбург, Наджент и штат Миссисипи. Они у нас попрыгают.
– Такого в истории еще не было, –
глубокомысленно изрек Сэм.
– Знаю. Я все продумал. Может, мы и не
выиграем, но зато от души повеселимся. Подумай только, какими выродками они
предстанут перед всеми!
– Благословляю. Действуй.
Улыбки обоих стали блекнуть. Юмору не место в
тюремных стенах. Адам скользнул взглядом по странице блокнота.
