Ответа Адам не расслышал.
* * *
Войдя в уютную полуосвещенную пещеру
“Холэн-Мол”, популярного в городе ресторана, они расселись вокруг большого
круглого стола и тут же попросили официанта принести пиво. Квартет возле
дальней стены наигрывал печальный блюз. Посетителей в заведении было
достаточно.
Опустившись на стул рядом с Гетсом Кэрри, Адам
впервые за день расслабился. Бокал холодного пива подарил ощущение настоящего
блаженства. Гудмэн заказал для всех жареный рис с красной фасолью. Гете и студенты
бурно восхищались проявленным Адамом в ходе слушания хладнокровием, Гарнер и
Джон Брайан Гласе с головой погрузились в обсуждение проблемы смертной казни.
Когда минут через двадцать принесли заказ, гору золотистого риса на огромном
блюде, все с жадностью набросились на еду.
– Боюсь, сейчас не самое лучшее время для
серьезного разговора, – приглушенно проговорил Гете так, чтобы слова его мог
разобрать только Адам. Музыка в этот момент стала чуть громче. – Думаю, ты
захочешь побыстрее вернуться в Чикаго? – Он бросил осторожный взгляд на
Гудмэна, но тот продолжал увлеченно беседовать с соседом.
– Наверное, – без особой уверенности ответил
Адам. Загадывать дальше завтрашнего дня ему не хотелось.
– Просто имей в виду, что у нас появилась
вакансия. Один из моих парней уходит, решил открыть собственную контору. Нам
срочно нужен профессионал, специализация – смертные приговоры.
– Ты прав, время выбрано явно неудачно.
– Занятие адское, зато приносит чувство
удовлетворения. К тому же в нем ощущается самая настоятельная необходимость. –
Гете отправил в рот порцию риса, прожевал, запил пивом. – Деньги, разумеется,
мелочь, особенно по сравнению с теми суммами, которые ты привык получать в
Чикаго. Скромный бюджет, ненормированный рабочий день и куча клиентов.
– Что за деньги?
– Для начала могу предложить тридцать тысяч.
– В фирме я получаю шестьдесят две. Для
начала.
– Знакомо, знакомо. В Вашингтоне я зарабатывал
семьдесят тысяч в год, а потом не выдержал, плюнул на оклад и приехал сюда.
Через пару лет мог бы стать партнером, но сожаления не испытываю. Деньги – это
еще не все.
– Сейчас ты доволен?
– Зависит от человека. Чтобы бороться с
системой, требуются определенные убеждения и сила воли. Поразмысли.
Адам поймал на себе взгляд Гудмэна.
– Отправишься после ужина в Парчман? – громко
спросил Гарнер.
Холл заканчивал второй бокал пива и готов был
выпить еще один, не больше. Сказывалась усталость.
– Нет. Хочу дождаться утренних новостей.
Они ели, пили и слушали воспоминания
ветеранов. Пиво текло рекой, атмосфера за столом то искрилась безудержным
оптимизмом, то обдавала сидевших волнами неизбывной печали.
Лежа в темноте, Сэм дожидался полуночи. Без
четверти двенадцать он включил телевизор. По словам ведущего программы
новостей, слушание закончилось. Стрелки часов продолжали невозмутимо
отсчитывать время. Никакой отсрочки. Жизнь его теперь находилась в руках
федерального судьи.
В одну минуту первого Кэйхолл смежил веки,
прочитал краткую молитву: “Господи, помоги Ли, не оставь своими заботами Кармен
и дай Адаму силы пережить неизбежное”.
Осталось двадцать четыре часа.
Сложив на груди руки, он заснул.
Глава 47
В половине восьмого утра полковник Наджент
плотно притворил дверь и объявил о начале совещания. Выйдя на середину
кабинета, он строгим командирским оком обвел свое войско.
– Я только что из блока особого режима.
Кэйхолл бодр и ничуть не походит на вялый подсолнух, о котором писали газеты. –
Полковник сделал паузу, давая подчиненным возможность оценить его юмор. Никто
не улыбнулся. – Он съел завтрак и успел поднять шум из-за предусмотренной
внутренними правилами прогулки. Слава Богу, хотя бы один человек в Парчмане
абсолютно нормален. На этот час из Джексона не поступило никаких вестей,
поэтому все действуют по плану. Я прав, мистер Манн?
Сидевший за столом у окна Лукас Манн даже не
повернул в его сторону головы.
– Да.
– Нашу задачу осложняют два тревожных момента.
Первый – пресса. Я отдал приказ сержанту Морлэнду – он здесь присутствует –
взять ее на себя. Журналистов проводят в комнату для посетителей, охрана
проследит за тем, чтобы они и шагу оттуда не сделали. В четыре пополудни я
разыграю лотерею: на пять свидетельских мест претендуют более сотни писак.
Пусть не обольщаются.
Второй момент – поддержание порядка. По
распоряжению губернатора в поддержку находящимся у ворот тюрьмы национальным
гвардейцам направлены тридцать десантников. С минуты на минуту они будут здесь.
Предлагаю всем держаться как можно дальше от ку-клукс-клановцев и скинхедов.
Вчера за воротами произошли две стычки, сегодня ситуация может обостриться. Нам
необходима предельная бдительность. Вопросы?
Тишина.
– Отлично. Уверен, все вы отнесетесь к своим
обязанностям с максимальной ответственностью. Можете идти.
Отсалютовав, Наджент горделиво выпятил грудь.
* * *
Разложив доску с черно-белыми квадратиками,
Сэм оседлал скамейку и принялся терпеливо ждать Джей-Би Гуллита, поднося время
от времени к губам стаканчик с остатками кофе.
На пороге Семнадцатого блока Джей-Би
остановился, чуть отвел от спины сомкнутые стальными браслетами кисти рук.
Когда наручники были сняты, он с облегчением потер запястья, ладонью прикрыл от
ярких лучей солнца глаза, подошел к скамейке и уселся напротив друга.
Кэйхолл внимательно изучал доску.
– Есть новости, Сэм? – срывающимся голосом
спросил Гуллит. – Скажи мне, что этого не произойдет.
– Твой ход, – глядя на кружочки шашек,
проговорил сквозь зубы старик.
– Этого не произойдет, – повторил Джей-Би.
– Сегодня твоя очередь заходить. Начинай. Веки
Гуллита дрогнули и медленно опустились.
* * *
Предполагалось, что чем дольше тянет суд с
объявлением окончательного решения, тем весомее шанс получить отсрочку. Однако
столь незамысловатой житейской мудростью руководствовались лишь дилетанты. Ни в
девять, ни в девять тридцать утра никаких известий из кабинета Слэттери не
было.
