Сэм и Ральф Гриффин по-прежнему сидели на
койке, головы их почти соприкасались. Адам опустился рядом с дедом, положил
руку на его плечо.
– Наш протест отклонен.
Кэйхолл кивнул: этого следовало ожидать. Из
груди капеллана вырвался тихий вздох.
– А губернатор отказал в помиловании, –
закончил Адам. Сэм попытался невозмутимо расправить плечи, но силы ему
изменили.
– Все мы во власти Божией, – произнес
священник.
– Значит, финал, – едва слышно сказал Сэм.
– Да, – подтвердил внук.
Негромко зашепталась охрана: все-таки
экзекуция состоится! Где-то за стеной, скорее всего в самой камере, хлопнула
дверь, и колени Кэйхолла дрогнули. После долгого молчания он с трудом разомкнул
губы:
– Наверное, пора помолиться, святой отец.
– Пора.
– Как мы это сделаем?
– О чем именно ты хочешь молить Бога, Сэм?
– Я бы попросил Его не держать против меня зла
– когда я умру.
– Хорошо. Но почему ты считаешь, что Господь
может быть недоволен тобой?
– Причины, по-моему, очевидны. Гриффин сложил
ладони.
– Думаю, было бы лучше, если бы ты покаялся в
своих грехах и испросил у Него прощения.
– Во всех сразу?
– Тебе нет нужды перечислять каждый. Просто
скажи, что сожалеешь о содеянном.
– Покаяние оптом?
– Называй как угодно. Если ты искренен, это
сработает.
– Я искренен.
– Веришь ли ты в ад, Сэм?
– Да.
– И в рай тоже?
– Да.
– Веришь ли ты, что после смерти души добрых
христиан попадают в рай?
Кэйхолл задумался.
– А вы, святой отец?
– Верю, Сэм.
– В таком случае готов положиться на ваше
слово.
– Вот и правильно.
– Как-то уж больно просто получается.
Коротенькая молитва – и я прощен?
– Почему тебя это беспокоит?
– Потому что я совершил очень серьезные
ошибки, падре.
– Все мы совершаем ошибки. Но Отец наш
небесный любит всех людей одинаково.
– Однако вы ни разу не сделали того, что делал
я.
– Станет легче, если ты выговоришься, Сэм.
– Знаю.
– Говори же.
– Может, мне выйти? – спросил Адам.
– Нет. – Движением руки Кэйхолл не позволил
ему подняться.
– У нас очень мало времени, Сэм, – напомнил
капеллан, бросив взгляд в сторону стража.
Старик перевел дыхание и заговорил тихим,
лишенным интонаций голосом:
– Я хладнокровно убил Джо Линкольна и уже
попросил у Бога за это прощения.
Гриффин истово шептал слова молитвы.
Сэм продолжил:
– Я помог своим братьям убить двоих мужчин,
которые убили нашего отца. По совести, я никогда не сожалел об этом поступке –
до вчерашнего дня. Теперь жизнь человека ценится гораздо выше, чем в те
времена. Я был не прав. А еще пятнадцатилетним мальчишкой я участвовал в
расправе над чернокожим. Я стоял тогда в толпе и вряд ли смог бы остановить ее.
Но я даже не попытался.
Он смолк. У Адама мелькнула спасительная
мысль: других признаний не будет. Гриффин терпеливо ждал. Минуты через три
прозвучал осторожный вопрос:
– Это все, Сэм?
– Нет.
Адам прикрыл глаза, к горлу подступил тугой
ком.
– Был еще один суд Линча. Парня звали Клетус
как-то, не помню. Тогда мне исполнилось восемнадцать, я только что стал членом
Клана. Все.
Он глубоко вздохнул. Капеллан продолжал
молиться.
– Но сыновей Крамера я не убивал, – хрипло
проговорил Кэйхолл. – Я поступил как круглый идиот, позволив втянуть себя в то
мерзкое дело. Об участии в нем я сожалел долгие годы. Сожалею и сейчас. Не
стоило мне вступать в Клан, изводить ни в чем не повинных людей своей
ненавистью, устраивать взрывы. Но мальчиков я не убивал. Я вообще не
намеревался причинить кому-то вред. Бомба должна была взорваться глубокой
ночью. Ставил ее другой, не я. Я сидел за рулем. По собственной инициативе мой
сообщник использовал часовой механизм, поэтому взрыв раздался много позже, чем
предполагалось. Не знаю, желал ли он чьей-то смерти. Подозреваю, что да.
Адам жадно ловил каждое слово деда.
– Но я мог остановить его. В этом-то и
заключается моя главная вина. Действуй я чуть иначе, мальчики были бы живы. Их
кровь на моих руках… она жжет меня до сих пор.
Гриффин мягко положил ладонь на голову
Кэйхолла.
– Помолись вместе со мной, Сэм. Старик закрыл
глаза.
– Веришь ли ты в то, что Иисус Христос, сын
Божий, явился на землю из чрева девственницы, жил чистой, беспорочной жизнью и
был распят на кресте ради того, чтобы принести людям вечное спасение? Веришь ли
ты в это, Сэм?
– Верю, – прошептал Кэйхолл.
– Веришь ли, что Он восстал из могилы и
вознесся на небеса?
– Верю.
– Что через Его посредство прощаются все твои
грехи? Злоба и ненависть, которые отягчали твое сердце, прощены, Сэм. Веришь ли
ты в это?
– Да. Да.
Ральф убрал ладонь, тыльной ее стороной
смахнул текшие по щекам Сэма слезы. Кэйхолл оставался недвижим, плечи его била
мелкая дрожь.
В отсеке “А” голос Рэнди Дюпре затянул уже
слышанный всеми тремя псалом.
– Скажите, падре, сыновья Крамера сейчас там,
на небесах?
– Да.
– Но они же были евреями.
– Души детей всегда отправляются на небеса,
Сэм.
– Я их увижу?
– Не знаю. Человеческому разуму происходящее
на небесах неподвластно. По крайней мере Библия утверждает, что там нет печали.
