Следом за Лукасом Манном Адам покинул Камеру.
Исполнитель уже протягивал руку к рычагу. Подался вперед, чтобы ничего не
упустить, его ассистент. Едва заметно раскачивались, выбирая точку обзора, двое
охранников. Вместе с врачом отступил к стене Наджент.
Царившая на улице духота показалась Адаму
блаженной прохладой. Подойдя к фургону, он уперся головой в матовое стекло
бокового окна.
– С вами все в порядке? – спросил Манн.
– Нет.
– Попробуйте собраться с духом.
– У вас нет желания вернуться?
– Я присутствовал на четырех казнях. Хватит.
Эта – самая трудная.
Адам посмотрел на белую дверь в кирпичной
стене. Возле нее курили и перешептывались с охраной водители мини-автобусов.
– Я бы уехал, – сказал он, боясь, что потеряет
сознание.
– За мной.
Лукас за локоть подвел Адама к автобусу,
бросил короткую фразу водителям. Один из них уселся за руль, раскрыл дверцы, и
оба забрались в салон.
Перед глазами Адама возникло лицо деда: вот он
судорожно хватает ртом обжигающий легкие воздух, пытаясь вздохнуть как можно
глубже, пытаясь отключиться.
Из глаз брызнули слезы. Развернувшись, автобус
тронулся с места. Горло Адама перехватил спазм. Святый Боже, спеленутый
ремнями, дед напоминал жертвенное животное. Для чего девять с половиной лет он,
хватаясь руками за прутья решетки, ловил миг, чтобы увидеть краешек луны?
Адам оплакивал Сэма, страшную историю
семейства Кэйхоллов и себя самого, не сумевшего остановить это безумие.
– Жаль, искренне жаль, – два или три раза
повторил Лукас, сочувственно похлопывая его по плечу.
Автобус остановился.
– Где ваша машина?
Стоянка была заполнена автомобилями. Не
проронив ни звука, Адам спрыгнул на землю. Лукаса он поблагодарит позже.
“Сааб” мчался между двумя рядами кустов
хлопка. У главных ворот Парчмана Адам притормозил, чтобы дать охране
возможность проверить багажник. За воротами, левее будки, толпились репортеры с
видеокамерами.
Багажник, как и следовало ожидать, был пуст.
Адам нажал на педаль газа, и “сааб” едва не сбил зазевавшегося писаку. Выехав
на автостраду, он чуть сбросил скорость: вдоль обочин стояли десятки людей с
горящими свечами в руках. Из темноты доносилось медленное, тягучее пение.
Но вот позади остались национальные гвардейцы,
брошенные без присмотра автомобили, плантации хлопка. Адам довел скорость до
девяноста миль в час. Ехал он почему-то на север, хотя и не собирался этой
ночью возвращаться в Мемфис. “Сааб” несся через пустынные городки: Татуайлер,
Ламберт, Следж, Криншоу. По ветровому стеклу расплывались пятна от врезавшихся
в него насекомых. Летом, как слышал Адам, в Дельте от них не было спасения.
Путь лежал просто вперед. Адам ни разу не
задумывался о том, куда он отправится после смерти деда. Ведь вплоть до самого
конца он не верил, что казнь все-таки состоится. Сейчас он мог бы сидеть за
столом вместе с Гарнером Гудмэном и Гетсом Кэрри, праздновать удивительную
победу. Мог бы остаться на Скамье, уточняя условия отсрочки, которая позже
наверняка вылилась бы в освобождение. Мог бы…
Возвращаться в особняк не хватало решимости:
вдруг тетка уже дома? Нет, встречу с ней лучше отложить. Он переночует
где-нибудь в мотеле. Главное – немного поспать, а утром станет ясно, что
делать.
Но по обеим сторонам дороги не видно было ни
огонька. Адам вновь сбросил скорость. Автострада разветвлялась, пересекалась с
другими. Всякое представление о пространстве исчезло. Плевать! Как можно
заблудиться, если ты все равно не знаешь, куда тебе нужно?
На подъезде к Эрнандо, южному пригороду
Мемфиса, внимание Адама привлекло ночное кафе. Стоянка у входа пуста, за
кассовым аппаратом пожилая женщина с сигаретой разговаривала по телефону.
Адам выбрался из машины, прошел к
вместительному холодильному шкафу со стеклянной дверцей и снял с полки
картонную упаковку с шестью бутылками пива.
– Извини, красавчик. После двенадцати мы пивом
не торгуем.
– Что?
Акцент северянина женщине, по-видимому, не
понравился. Она аккуратно положила трубку на кассовый аппарат.
– Продавать пиво после полуночи запрещает
закон.
– Закон?
– Ты не ослышался. Закон.
– Закон штата Миссисипи?
– Совершенно верно.
– А вам известно, что я думаю о законах штата
Миссисипи?
– Нет, мальчик. Да это меня и не интересует.
Адам пришлепнул к стойке бара десятидолларовую
купюру, подхватил картонку и вышел. Женщина посмотрела ему вслед. Звонить в
полицию из-за шести бутылок пива? Чушь.
Стараясь соблюдать скоростной режим, он сделал
первый глоток.
Пятнадцать минут агонии, пятнадцать минут на
вентиляцию, еще десять – на обработку ангидридом аммония. Опрыскать аэрозолем
неподвижное тело – мертвое, мертвее, чем сама смерть, по словам врача. Наджент
сыплет приказами:
“Защитные маски, перчатки! И выгнать к черту
проклятых репортеров!”
Голова Сэма чуть склонена набок, ее не
удерживает кожаный ремень. Какого цвета сейчас его кожа? Уж конечно, не
ставшего за девять с половиной лет привычным серого. Газ наверняка сделал губы
лиловыми, а щеки розовыми. Камера вымыта до блеска и абсолютно безопасна.
“Ступайте, – командует полковник, – расстегните ремни. Прихватите ножи, чтобы
срезать одежду. Кишечник опорожнился? А мочевой пузырь? Что за улыбки? Это
обычное дело. Осторожнее, осторожнее! Тряпки – в пластиковый пакет. Аэрозоль!”
Адам отчетливо видел, как летят в пакет брюки,
рубашка, чуть великоватые деду полуботинки, белоснежные носки. Сэм гордился
своим новым костюмом. Через час искромсанные ножом вещи будут сожжены.
“Где положенный внутренними правилами наряд?
Где красная куртка, штаны, футболка? Быстрее, быстрее. Облачить труп! Тапочки
ни к чему, носки – тоже. Пусть семья заботится о достойном виде покойника.
Носилки в фургон!”
Поток встречного воздуха стал прохладным.
Дорога огибала водоем.
Адам все-таки заблудился.
