Глава 7
Похороны Эдди Кэйхолла состоялись через месяц
после того, как Сэму был вынесен смертный приговор. В небольшую часовню на
окраине Санта-Моники пришли немногочисленные члены семьи и несколько друзей.
Адам сидел в первом ряду, между матерью и сестрой. Держась за руки, все трое неотрывно
смотрели на стоящий в метре от них закрытый гроб. Как и всегда, мать держалась
подчеркнуто прямо, изредка смахивая носовым платком слезу со щеки. При жизни
отца родители столько раз ссорились, а затем вновь мирились, что постоянные
дрязги сын и дочь воспринимали в порядке вещей. Семья пребывала в состоянии
бесконечной неопределенности: каждый день стороны вынашивали планы развода,
обменивались угрозами развода, уточняли процедуру развода, делили детей, вели
переговоры с адвокатами, заполняли соответствующие бланки, затем рвали их и
клялись друг другу в вечной любви. Во время третьего суда над Сэмом Кэйхоллом
мать собрала скудные пожитки и вернулась в их маленький домик – чтобы быть
рядом с Эдди. Отец же бросил ходить на работу и удалился в свой наглухо
замкнутый от окружающих мир. Адам приставал к матери с наивными вопросами, в
ответ на которые звучала одна и та же фраза: “У папы плохое настроение”. Шторы
на окнах были всегда опущены, из ламп горели только ночники, говорили в доме
шепотом, телевизор не включался вообще. Семья терпеливо ждала, когда у ее главы
улучшится настроение.
Три недели спустя после оглашения приговора
Эдди решился. Зная, что Адам придет домой первым, он прошел в спальню сына,
сунул в рот дуло револьвера и нажал на курок.
Перед этим отец оставил на полу записку, где
просил Адама навести до возвращения женщин порядок. Вторая записка лежала в
кухне.
Кармен тогда шел пятнадцатый год. Зачата
девочка была в Миссисипи, но на свет появилась уже в Калифорнии, куда торопливо
бежали от людской молвы ее родители. К моменту рождения дочери Эдди официально
сменил фамилию предков на Холл. Алан превратился в Адама. Жили они на востоке
Лос-Анджелеса, в трехкомнатной квартирке с дырявыми простынями на окнах вместо
занавесок. Убогий полуподвал стал первым из их многочисленных временных
прибежищ.
Справа от Кармен на скамье часовни сидела
загадочная тетя Ли. Получасом ранее детей представили сестре усопшего, его
единственной родственнице. Вообще-то родители избегали разговоров о своих
ближних, но имя “Ли” все же иногда упоминалось. Тетка обитала в Мемфисе, где
удачно вышла замуж, познала радости материнства и окончательно порвала все
связи с Эдди по причине не утихшей с детства вражды. Адам и Кармен уже долгое
время горели желанием увидеть хоть кого-то из родственников, и таинственная
сестра отца разожгла в обоих неуемную фантазию. Им страшно хотелось
познакомиться с ней, однако Эдди категорически отказал детям. По его словам,
тетка представляла собой настоящее чудовище. Позже мать шепотом поведала, что
Ли – прекрасной души человек и как-нибудь они обязательно съездят к ней в
Мемфис.
Но судьба распорядилась иначе: тетя Ли сама
прилетела в Калифорнию, чтобы вместе с ними предать земле тело Эдди Холла.
Задержавшись на пару недель после похорон, она свела дружбу с племянником и
племянницей. Оба были в восторге: красивая, никогда не терявшая присутствия
духа, тетка носила выцветшие джинсы, мужские футболки и не боялась босиком
ходить по песку. Она таскала подростков по магазинам, кинотеатрам, устраивала
долгие прогулки вдоль океанского побережья. В разговорах Ли часто извинялась за
то, что ни разу не навестила их раньше – Эдди слышать об этом не мог, поскольку
всегда проигрывал сестре в детских драках.
Однажды, когда Адам, сидя рядом с ней на
теплых досках Длинного пирса, следил за красным диском опускавшегося в океан
солнца, тетка рассказала пареньку всю правду. Оказывается, до трех лет он жил в
крохотном городке штата Миссисипи. Дед его, Сэм Кэйхолл, был весьма активным
членом Ку-клукс-клана, на счету которого немало загубленных жизней. Последнее
его дело – взрыв адвокатской конторы Марвина Крамера, унесший невинные души
двух пятилетних мальчиков, что явилось чуть позже причиной смерти и их отца.
Сэма трижды судили, и в конечном итоге он попал в Парчман, где со дня на день
может быть приведен в исполнение смертный приговор.
Рассказу тетки не хватало множества деталей,
но основные моменты Ли изложила с чувством и достаточно подробно.
Историю деда Адам воспринял с удивительной для
семнадцатилетнего паренька, всего неделей раньше похоронившего своего отца,
стойкостью. Он задал Ли четыре или пять вопросов, но большую часть времени
просто слушал, не испытывая гнева или потрясения. Он казался очарованным.
Трагическое повествование заполнило в душе Адама какие-то пустоты. Значит, у
него все-таки есть семья! Значит, он ничем не отличается от сверстников, он
нормален! Значит, должны быть и другие родственники с их тайнами. Может, где-то
стоит, окруженный пашнями, дом, что построили предки, а рядом пасутся кони.
Значит, у его рода существует история.
Умная тетка прочла, по-видимому, мысли юноши.
Во всяком случае, Ли тут же пояснила: Кэйхоллы всегда считались людьми не от
мира сего, они привыкли держаться особняком, а незваных гостей отсылали
подальше. Они не устраивали веселых застолий на Рождество, не собирались
большой семьей, чтобы отпраздновать Четвертое июля. Да что там говорить – Ли
жила в часе езды от Клэнтона, но никого из них не видела.
В течение следующей недели оба отправлялись на
пирс ежедневно. Заходили по пути на рынок, покупали увесистые грозди спелого
винограда и до глубокой темноты сидели на досках, выплевывая маленькие косточки
в тихо плескавшуюся под ногами воду. Тетка делилась воспоминаниями о детстве.
Вместе с младшим братом она жила на скромной ферме неподалеку от Клэнтона: были
там и пруды с жирными карасями, и смешные лошадки-пони. Сэм Кэйхолл являл собой
примерного отца, одинаково чуждого в общении с детьми приторным лобзаниям и
ненужной строгости. Мать, слабая по характеру женщина, побаивалась Сэма, но
души не чаяла в дочери и сыне. Когда старшей исполнилось шесть, а младшему было
почти четыре, мертвым родился третий ребенок, после чего мать около года не
выходила из своей комнаты. За детьми все это время присматривала нанятая отцом
негритянка. Вскоре мать умерла от рака. Чтобы проводить ее на кладбище,
Кэйхоллы в последний раз собрались вместе. Эдди украдкой пробрался в город и,
как одинокий волчонок, шел по пятам похоронной процессии. Через три года Сэма
арестовали, а еще через пару дней был зачитан приговор.
