– Разумеется. Причем в ненависти своей прохожу
несколько стадий. Каждый раз, когда тут кого-то казнят, я ощущаю, что мир
стремительно теряет остатки разума. Потом в памяти возникают омерзительные
подробности дела, и кара уже не кажется мне столь бесчеловечной. Первым в мою
бытность здесь казнили Тедди Микса, бродягу, который изнасиловал, а затем
топором разрубил на части одиннадцатилетнего мальчишку. По гнусному подонку в округе
не скорбели. Господи, да ведь таких историй не перечесть! Вы не против, если мы
продолжим эту тему чуть позднее?
– Конечно, – без всякой уверенности отозвался
Адам, не представляя, хватит ли ему мужества до конца выслушать леденящую
исповедь тюремщика.
– Я сказал Гарнеру, что, на мой взгляд, вас не
следует допускать к Сэму. Он выслушал меня, а затем пустился в довольно
туманные объяснения. По его словам, ситуация сложилась исключительная, и хотя
бы один визит к Кэйхоллу вам необходим. Почему она стоит особняком, Гарнер не
пояснил. Вам ясно, что я имею в виду? – Лукас с удовлетворением почесал
подбородок, как бы предвкушая разгадку головоломки. – Правила у нас весьма
строгие, в БОРе – тем более. Но смотритель сделает все, о чем я его попрошу. –
Последнюю фразу Манн произнес медленно и подчеркнуто раздельно.
– Мне… м-м… действительно нужно его увидеть, –
внезапно севшим голосом сказал Адам.
– Да, Сэму требуется адвокат. Честно говоря, я
рад вашему приезду. Мы ни разу еще не исполняли приговор в отсутствие адвоката.
До последней минуты предстоит выполнить множество юридических формальностей, и
я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что у Сэма есть защитник. – Лукас
спрыгнул со стола, обошел его и уселся в кресло.
Адам ждал.
– О каждом приговоренном к смерти, – начал
Манн, листая толстую папку, – мы по крохам собираем всю возможную информацию. –
В его чуточку напыщенном тоне звучало как бы предупреждение. – Особенно когда
срок казни приближается. Известно ли вам что-нибудь о семье Сэма?
Ком в желудке вырос до размеров футбольного
мяча. Пожимая плечами, Адам одновременно затряс головой: Господи, откуда?
– Вы не планируете встретиться с его родными?
Плечи налились свинцом, однако он все же вновь пожал ими.
– Обычно в таких случаях нам приходится часто
контактировать с членами семьи. По-видимому, не избежать этого и вам. В Мемфисе
живет дочь Сэма, миссис Ли Бут. Могу на всякий случай дать адрес. – Лукас
бросил на него испытующий взгляд. Адам молчал. – Не думаю, чтобы вы были
знакомы, а?
Он опять потряс головой.
– У Сэма был сын, Эдди Кэйхолл, но в
восемьдесят шестом бедняга покончил с собой. Жил в Калифорнии, имел двух детей.
Старший родился в Клэнтоне, Миссисипи, 12 мая 1964 года. По странному
совпадению в этот же день появились на свет и вы, только в Мемфисе, если,
конечно, верить справочнику Мартиндэйла – Хьюббелла. Младшая, то есть дочь,
родилась в Калифорнии. Хотите, я свяжусь с внуками?
– Эдди Кэйхолл был моим отцом. – Сделав
глубокий вдох, Адам не мог отвести глаз от поверхности стола; в висках его
громко стучало, зато давивший на плечи груз исчез. Он выдавил из себя подобие
улыбки.
Лицо Манна осталось абсолютно невозмутимым.
После минутного молчания Лукас с едва слышимой ноткой превосходства заметил:
– Я так и предполагал. – Он принялся методично
перелистывать бумаги, которые, казалось, хранили множество новых секретов. – На
Скамье человек чувствует себя очень одиноким, и я не раз задумывался о семье
Сэма. Временами он получает корреспонденцию, но только не от близких. Никаких
посетителей. Правда, Сэму они и не нужны. Тем не менее странно, что такую
знаменитость напрочь забыли родственники. А ведь речь идет о белом! Надеюсь, вы
понимаете, что я вовсе не пытаюсь проникнуть в чужие тайны?
– Безусловно.
– Мы обязаны все продумать заранее, мистер
Холл. К примеру, что делать с телом, по какому обряду будут проходить похороны?
Здесь должна подключиться семья. После вчерашнего разговора с Гудмэном я
попросил наших людей в Джексоне разыскать соответствующую информацию. Это не
составило особого труда. Когда же они поинтересовались и вами, то мгновенно
выяснилось, что в архивах штата Теннесси отсутствует регистрационная запись о
рождении 12 мая 1964 года мистера Адама Холла. Один узелок, другой – это было
очень просто.
– Теперь мне нет смысла прятаться.
– Когда вы узнали о Сэме?
– Девять лет назад. Моя тетка, Ли Бут,
рассказала все после похорон отца.
– Вы хоть раз виделись с Сэмом? Писали ему?
– Нет.
Лукас закрыл папку.
– Значит, он понятия не имеет о том, кто вы и
для чего оказались здесь?
– Совершенно верно.
– Уфф!
Адам несколько расслабился. Шаг сделан, и
земля все-таки не разверзлась под ним. Если бы не Ли с ее вполне объяснимыми
страхами, можно было бы чувствовать себя даже на высоте положения.
– Как долго мне позволят общаться с ним
сегодня?
– Видите ли, мистер Холл…
– Просто Адам.
– Отлично. Так вот, Адам, для сидящих на
Скамье у нас существует два набора правил.
– Извините, но при въезде мне сказали, что
никакой Скамьи здесь не существует.
– В официальном смысле – да. У персонала в
ходу лишь “БОР” или “блок номер семнадцать”. Когда до исполнения приговора
остается совсем немного, мы идем на некоторые поблажки. Обычно беседа с юристом
длится шестьдесят минут, но ваш случай – особый. Можете не смотреть на часы.
Думаю, вам есть о чем поговорить.
– Значит, мое время не ограничено?
– Да. Хотите просидеть с ним до вечера –
пожалуйста. Главное для нас – это обеспечить его и вашу безопасность. Я побывал
в пяти штатах, и нигде к смертникам не относятся лучше, чем здесь. В Луизиане
бедолагу за трое суток до казни помещают в особое помещение, которое называют
Чертогом смерти. Почему они там так жестоки? Нет, вплоть до Большого дня Сэм
будет окружен искренней заботой.
– Большого дня?
– До него осталось четыре недели. Восьмое
августа. – Лукас порылся в стопке бумаг, протянул одну из них Адаму. – Получили
сегодня утром. Отсрочка приговора истекла, Верховный суд штата Миссисипи
назначил дату – восьмое августа.
Адам невидящим взглядом смотрел на постановление.
– Четыре недели, – ошеломленно прошептал он.
