Мемфисский филиал занимал два этажа в
“Бринкли-Плаза”, здании, построенном в начале 20-х на углу Мейн – и
Монро-стрит. Мейн-стрит считалась в Мемфисе крупнейшим торговым кварталом: отцы
города запретили на улице движение автомобильного транспорта, заменили асфальт
плиткой, высадили декоративные деревца и разбили фонтаны. Район стал
безраздельным царством пешеходов.
Над зданием хорошо потрудились реставраторы.
Вестибюль “Бринкли-Плаза” сверкал благородной бронзой и розовым мрамором. Стены
кабинетов отделения фирмы “Крейвиц энд Бэйн” были обшиты дубовыми панелями,
полы устланы мягкими персидскими коврами.
Хорошенькая молодая секретарша провела Адама в
угловой офис Бейкера Кули, управляющего филиалом. Пожав друг другу руки,
мужчины восхищенными взглядами проводили направившуюся к двери изящную фигурку.
– Добро пожаловать на Юг, – сказал Кули,
опускаясь в глубокое кожаное кресло.
– Благодарю. Насколько я понимаю, с Гарнером
Гудмэном вы уже говорили?
– Вчера, и дважды. Он объяснил мне ситуацию. В
конце коридора находится небольшая комната для совещаний, с компьютером и
телефоном. Она в вашем распоряжении.
Адам кивнул и осмотрелся. – Какого рода дела
вы здесь ведете? – спросил он.
– Судебных разбирательств почти нет, а в
уголовных процессах мы не участвуем, – быстро ответил Кули, как бы давая
понять, что преступникам вход в эти роскошные чертоги заказан. Адаму
вспомнились слова Гудмэна: “Контора похожа на дорогой бутик”. – В основном
коллеги обслуживают интересы крупных корпораций. Среди наших клиентов несколько
солидных банков, а еще мы поддерживаем тесный контакт со структурами местного
управления.
От такого масштаба дух захватывает, подумал
Адам.
– История фирмы насчитывает сто сорок лет, мы
– самая старая в Мемфисе юридическая контора. Создана она в начале Гражданской
войны. Были взлеты, были падения, а кончилось все тем, что руководство решило
объединиться с парнями из Чикаго.
В словах Кули звучало нечто похожее на
гордость, как если бы впечатляющая родословная имела какое-то отношение к
юриспруденции последнего десятилетия двадцатого века.
– Сколько у вас юристов? – Адам изо всех сил
пытался поддержать абсолютно никчемный разговор.
– Дюжина. Одиннадцать младших сотрудников,
девять клерков, семнадцать секретарш. Десять человек вспомогательного
персонала. Для наших краев весьма приличный штат. С Чикаго, конечно, его не
сравнишь.
“Тут ты прав, старина”, – мелькнуло в мозгу
Адама.
– Давно мечтал побывать у вас в гостях.
Надеюсь, я не помешаю?
– Никоим образом. Боюсь только, что серьезной
помощи мы вам не окажем. Специфика клиентуры, горы бумаг… Последний раз я был в
зале суда лет двадцать назад.
– Не беспокойтесь. Мне обещал содействие
Гудмэн. Поднявшись из кресла, Кули потер руки: похоже было, он просто не знал,
куда их спрятать.
– Ну что ж, вашей секретаршей будет Дарлен.
Она даст вам ключи, укажет место на стоянке, объяснит систему телефонных
номеров, сообщит коды допуска к копировальной технике. Оборудование у нас самое
современное. Если вам потребуется ассистент, подойдите ко мне. Мы кого-нибудь
обязательно найдем и…
– Спасибо, думаю, что обойдусь.
– Тогда предлагаю взглянуть на ваш кабинет.
Следом за Кули Адам вышел в пустынный коридор.
Воспоминание о чикагском офисе заставило его улыбнуться: там в коридорах вечно
толкались сотрудники, тихо шелестели ксероксы, слышался перезвон телефонов.
Десять часов в день контора напоминала сумасшедший дом, покой и уединение
Царили лишь в библиотеке да кабинетах, которые занимали партнеры. Здесь же
торжественность обстановки наводила на мысли о кладбище.
Распахнув в конце коридора дверь, Кули нащупал
кнопку выключателя.
– Что скажете? – Правой рукой он сделал
широкий жест. Длинная комната с роскошным полированным столом и расставленными
вокруг него стульями показалась Адаму огромной. В углу было оборудовано рабочее
место: компьютер, телефон, небольшой стеллаж, вращающееся кресло. Адам подошел
к стеллажу: новенькие, ни разу, по-видимому, еще не раскрытые юридические
справочники, несколько подшивок. Он шагнул к окну, раздвинул полоски жалюзи:
– Неплохой вид. – Тремя этажами ниже в толпе
пешеходов на Мейн-стрит деловито расхаживали голуби.
– Надеюсь, вас устраивает?
– Более чем. Тут я никого не потревожу.
– Ради Бога, не стесняйтесь. Если что-нибудь
понадобится, скажите секретарше или наберите мой номер. – Кули медленно
двинулся к Адаму, лицо его посерьезнело. – Да, есть один момент…
– Я весь внимание.
– Пару часов назад сюда звонил местный
репортер. Сам я с ним не знаком, но он, по его же словам, следит за делом
Кэйхолла в течение уже ряда лет. Хотел узнать, не занялись ли этим делом и мы.
Я предложил ему связаться с Чикаго. Наш филиал не имеет к Кэйхоллу никакого
отношения. – Он протянул Адаму листок бумаги с именем и номером телефона.
– Хорошо, я с ним встречусь. Кули сложил на
груди руки.
– Послушайте, Адам, наши юристы даже дороги в
суд не знают. Мы обслуживаем корпоративных клиентов и получаем за это хорошие
деньги. Рекламная шумиха нам ни к чему.
Адам молча кивнул.
– Мы никогда не брали в производство уголовное
дело, тем более такого масштаба.
– Опасаетесь, грязь пристанет?
– Этого я не говорил. Но здесь все по-другому.
Здесь не Чикаго. Среди наших лучших клиентов – банки с прочной репутацией. Мы
очень заботимся о своем имидже и не хотим терять клиентуру. Понимаете, о чем я?
– Нет.
– Бросьте, вам все понятно. Мы отказываемся
защищать преступников и чрезвычайно дорожим сложившимся о нас общественным
мнением.
– Отказываетесь защищать преступников?
– Категорически.
– Но представляете интересы крупных банков?
– Не стоит, Адам. Вам ясно, к чему я клоню.
Сфера нашей деятельности весьма переменчива. Компании сливаются, распадаются,
терпят банкротство, так что динамики хватает. Юридические фирмы ведут ожесточенную
конкурентную борьбу. Черт побери, всем нужны банки!
– И вы боитесь, что мой клиент бросит тень на
ваших.
