– Это уже оскорбление! Ты за него ответишь.
Надзиратели двинулись дальше. Подобные перебранки происходили каждый день, им
никто не удивлялся. Прибытие завтрака не отвлекло Сэма от работы.
– Я так и знал, что ты будешь печатать, –
сказал высокий, останавливаясь перед щелью.
– Любовное послание. – Кэйхолл переместил
машинку на одеяло, поднялся.
– Да хоть партитура “Севильского цирюльника”.
Но только поторопись, Сэм! Шеф уже подумывает о твоем прощальном ужине.
– Скажи, пусть приготовит пиццу. Нет, с пиццей
он сядет в лужу. Что ж, тогда сойдут бобы и тройка сосисок. – Сэм принял
поднос.
– Это твое последнее слово? До тебя здесь один
заказал говяжий бифштекс и королевских креветок, поверишь? Королевские креветки
в Парчмане!
– Заказ был выполнен?
– Нет. Парень потерял аппетит. Под конец
питался исключительно валиумом.
– Недурной вкус.
– Тише! – оглушительно проорал из своей клетки
Джей-Би.
Надзиратели с некоторой опаской приблизились к
его решетке. Могучие руки Гуллита грозно сжимали металлические прутья.
– Какие мы сегодня игривые, – заметил кативший
тележку.
– Почему вы, засранцы долбаные, не можете
обойтись без трепа?! Думаете, люди тут просыпаются лишь для того, чтобы
выслушать ваши идиотские анекдоты? Давай сюда мой завтрак и ступай прочь.
– Ради Бога, Джей-Би, сэр! Глубочайшие
извинения. Мне казалось, вас мучает одиночество.
– Ты ошибся. – Гуллит взял поднос и шагнул к
койке.
– До чего ранимая душа! – Тележка покатилась к
камере следующей жертвы тюремного остроумия.
Сидя на постели, Сэм помешивал ложечкой
горячий кофе. Яичница с беконом в его утренний рацион не входила, а джем и
тосты можно будет съесть чуточку позже. Вместительный стакан с кофе он привык
растягивать до десяти, когда наступало время солнечных ванн и физических
упражнений.
Кэйхолл поставил на колени машинку. Работать,
работать!
Глава 13
К половине десятого утра новый вариант
соглашения был готов. Сэм имел все основания гордиться собой: конечный
результат вполне мог считаться шедевром. Прожевывая хрустящий кусочек тоста,
Кэйхолл еще раз придирчиво прочитал документ. Высокий слог, обилие непостижимых
для дилетанта терминов, цветистая фразеология свидетельствовали о том, что
автор текста без колебаний вступил бы в поединок с профессиональным юристом.
В дальнем конце коридора хлопнула дверь,
послышались неторопливые и уверенные шаги. За решеткой камеры выросла фигура
Пакера.
– Адвокат уже здесь, Сэм. – Он снял с пояса
наручники. Кэйхолл поднялся с койки, поддернул боксерские трусы.
– Который сейчас час?
– Чуть больше половины десятого. А в чем дело?
– В десять у меня прогулка.
– Или она, или встреча с адвокатом. Выбирай.
Размышляя, Сэм оделся в красный спортивный костюм, вставил ноги в резиновые
тапочки. Процедура одевания не отнимала у сидельцев Скамьи много времени.
– Могу я пойти на прогулку позже?
– Посмотрим.
– Она мне необходима.
– Знаю, Сэм, знаю. Шевелись.
– Мне без нее нельзя.
– Ясное дело. Как и всем остальным. Постараюсь
что-нибудь придумать.
Кэйхолл провел расческой по прядям сальных
волос, приблизился к умывальнику. Пакер терпеливо ждал. Сэму хотелось
переброситься словечком с Джей-Би, но Гуллит уже спал. Большинство заключенных
Семнадцатого блока сразу после завтрака предпочитали погрузиться в сон.
Наблюдательный Пакер давно уже вычислил, что средний сиделец пребывал в
состоянии сна от пятнадцати до шестнадцати часов в сутки: ему не мешали ни
жара, ни холод, ни включенный за стеной соседа телевизор.
Сегодняшнее утро было непривычно тихим.
Негромкое жужжание вентиляторов не нарушал ни один человеческий голос.
Подойдя к решетке, Сэм повернулся к сержанту
спиной, сунул в узкую щель кисти рук. Когда Пакер сцепил его запястья
наручниками, Кэйхолл сделал два шага, согнул колени и взял с постели
окончательно отредактированный документ. Сержант кивнул невидимому стражу, тот
нажал кнопку. Дверь камеры поползла в сторону.
При перемещении по коридорам ноги заключенных
обычно соединяли довольно короткой металлической цепочкой, и имей Пакер дело с
более молодым сидельцем, он бы ни минуты не сомневался. Но Сэм? Куда бежать
немощному старику? Подхватив Кэйхолла под локоть, Пакер вывел его из камеры. В
сопровождении еще одного охранника они подошли к массивной железной двери.
Сержант повернул в замочной скважине ключ, потянул тяжелую створку на себя. За
перегородкой комнаты для посетителей сидел Адам. Пакер снял с Сэма наручники.
Адвокат и его клиент остались наедине.
* * *
Адам внимательно прочел документ. Пробегая
глазами текст во второй раз, он сделал на полях несколько пометок; местами
стиль изложения вызывал улыбку. Ему приходилось видеть и более наивные строки,
выходившие из-под пера маститых юристов. Язык Сэма отличался пафосом, к
которому так любят прибегать восторженные студенты-первокурсники. Там, где
можно было обойтись одним словом, Кэйхолл использовал шесть. Его латынь
приводила в ужас. Отдельные параграфы вообще не имели смысла. И все же для
непрофессионала работа могла считаться почти безукоризненной.
Состоявший изначально из двух страниц документ
превратился в четырехстраничный. В тексте Адам обнаружил всего три опечатки.
– Героический труд, – сказал он, кладя листы
на стол. Сэм пустил к потолку струю дыма. – Но, по сути, это то же самое
соглашение.
– По сути, оно чертовски отличается от твоего,
– поправил Кэйхолл.
Адам просмотрел свои пометки.
– Из текста следует, что тебя волнуют пять
моментов: губернатор, книги, телевизор, отказ от услуг адвоката и свидетели
процедуры.
– Меня волнует куча вещей. Ты же перечислил
только безоговорочные требования.
– Еще вчера я сказал, что с книгами и
телевизором помочь тебе ничем не смогу.
– О`кей. Дальше.
