Единственная из двенадцати присяжных, Шарон
Кулпеппер с самого начала была на стороне обвинения. В течение двух дней она
сносила нападки остальных членов жюри. Обидные клички доводили ее до слез, и
все же Шарон не отступала.
Второй процесс закончился почти так же, как и
первый. Одиннадцать голосов против одного. Судья решил назначить очередное
слушание. Публика разошлась, Марвин Крамер вернулся в Гринвилл, а оттуда – в
Мемфис, чтобы опять лечь под нож хирурга. Кловис Брэйзелтон вовсю флиртовал с
прессой. Окружной прокурор не пытался делать никаких прогнозов относительно
нового суда. Сэм Кэйхолл возвратился в Клэнтон, дав себе в душе слово ни на шаг
не подходить к Джереми Догану. Великий маг Клана с триумфом въехал в Меридиан и
громко оповестил жителей о начале грандиозной битвы со вселенским злом, где
силы добра уже одержали первую победу.
Имя Уэджа было украдкой произнесено лишь
однажды. В перерыве слушаний Доган шепнул Кэйхоллу о полученной от Ролли
весточке. Принес ее супруге Джереми таинственный незнакомец прямо в коридор
помпезного здания суда. Уэдж находился неподалеку, в лесах, и внимательно
наблюдал за ходом процесса. Посланец сказал прямо: если Доган или Кэйхолл
упомянут Ролли хотя бы словом, дома и семьи обоих взлетят на воздух.
Глава 3
Свой развод супруги Марвин и Рут Крамер
оформили в 1970 году. Чуть позже Марвина поместили в клинику для страдающих
умственными расстройствами, а в 1971-м он покончил с собой. Рут вернулась в
Мемфис, к родителям. Несмотря на множество проблем, семья с редкостным упорством
настаивала на третьем процессе. Еврейская община Гринвилла единогласно выразила
недовольство, когда со всей очевидностью стало ясно, что окружной прокурор уже
устал от поражений и потерял былой энтузиазм.
Марвина похоронили рядом с сыновьями. Именами
мальчиков назвали разбитый в городе новый парк и стипендию, которую местные
власти учредили для учеников средней школы. Со временем жители начали забывать
о происшедшей трагедии. Тема ужасного взрыва в разговорах почти не
затрагивалась.
Невзирая на давление со стороны ФБР, процесс
так и не возобновлялся. Причиной тому являлось полное отсутствие каких-либо
новых свидетельств. Никто не сомневался: если суд и продолжит работу, то
наверняка опять в другом месте. Обвинение выглядело беспомощным, и все же феды
считали, что ставить в деле точку еще слишком рано.
Поскольку Кэйхолл держал язык за зубами, а о
Ролли Уэдже оперативники не имели ни малейшего представления, следствие
заглохло. Джереми Доган разъезжал по штату с речами и потихоньку набирал
политический вес. На севере страны журналисты поражались его откровенно
расистским выпадам и готовности публично нацепить на себя белый балахон Клана.
В какой-то момент к Джереми пришла недолгая слава, и он ею наслаждался.
К концу 70-х Доган стал одним из заурядных
функционеров быстро распадавшейся организации. Афроамериканцы получили право
голоса. Дети их ходили в те же школы, что и отпрыски благополучных белых семей.
По всему Югу рушились барьеры расовой нетерпимости. Гражданские свободы
проложили себе путь даже в Миссисипи; Клан уже ничего не мог этому
противопоставить. К вспыхивавшим еще кое-где крестам Доган не соблазнил бы
подлететь и ночную бабочку.
В 1979-м произошли два знаменательных события.
Первым явилось избрание жителя Гринвилла Дэвида Макаллистера на пост окружного
прокурора. Двадцатисемилетний Дэвид стал самым молодым в истории штата
Миссисипи государственным чиновником такого ранга. Подростком он стоял в толпе,
наблюдая за тем, как агенты ФБР копались в руинах взорванной адвокатской
конторы. Вскоре после избрания Макаллистер поклялся призвать террористов к
ответу.
Вторым было обвинение Джереми Догана в
сокрытии доходов. Долгие годы водя за нос ФБР, Доган утратил бдительность и
попал в сети Национальной налоговой службы. Расследование длилось восемь
месяцев, а окончательный вариант обвинительного заключения насчитывал более
тридцати страниц. За период между 1974-м и 1978-м Джереми не заплатил в казну
налоги с суммы, превышавшей сто тысяч долларов. Подобная забывчивость грозила
теперь ему двадцатью восемью годами тюрьмы.
Отрицать вину не имело смысла, и адвокат
Догана (уже не Брэйзелтон) обратился в ФБР с предложением заключить сделку.
После долгих и острых переговоров были
выработаны ее условия. Джереми обязывался выступить на суде с показаниями,
изобличающими Сэма Кэйхолла, а в обмен получал свободу. Перспектива смотреть на
небо через решетку отпадала. Испытательный срок – да, суровые штрафы – да, но
зато не тюрьма. С Кэйхоллом Джерри не общался уже лет десять, о Клане забыл.
Словом, сделка несла ряд преимуществ, далеко не последним из которых была
возможность провести остаток жизни в привычном комфорте.
Чтобы подстегнуть Догана, налоговая служба до
цента оценила все его имущество и дала адвокату понять, что в любую минуту
готова открыть торги. В свою очередь, Дэвид Макаллистер убедил членов большого
жюри в Гринвилле еще раз подтвердить выдвинутое против Догана и Кэйхолла
обвинение в организации взрыва.
Джереми сдался. Сделка была заключена.
* * *
После двенадцати лет размеренной и спокойной
жизни в округе Форд Сэм Кэйхолл вновь предстал перед правосудием. Воображение
услужливо рисовало в его мозгу пугающую обстановку газовой камеры. Сэму
пришлось заложить дом вместе с небольшой фермой и нанять адвоката. Кловис
Брэйзелтон круто пошел вверх, а бывший союзник Доган переметнулся в
противоположный лагерь.
Со времени первых двух судов в Миссисипи
многое изменилось. Афроамериканцы толпами шли на избирательные участки, хуже
того – выборы позволяли им повсюду сажать своих. Штат обзавелся двумя
чернокожими судьями, двумя шерифами, чернокожие юристы уверенно чувствовали
себя во всех присутственных местах. Официально с сегрегацией было покончено
навсегда. Многие представители белой расы оглядывались в прошлое и недоумевали:
из-за чего шла война? Неужели общество не признавало равных прав за каждым из
его членов?
Позади лежал трудный путь. В 1980-м штат
разительно отличался от того, каким он был тринадцатью годами ранее. Теперь
даже Сэм Кэйхолл понимал это.
В Мемфисе он отыскал и заплатил хорошие деньги
опытному стряпчему по имени Бенджамин Кейес. Первым тактическим ходом адвоката
стала попытка отклонить обвинение по причине срока его давности. Довод звучал
убедительно, и лишь Верховный суд Миссисипи внес окончательную ясность в этот
вопрос. Шестью голосами против трех члены суда постановили: обвинение остается
в силе.
