– Но у вас есть сомнения?
– Да.
– Как и у меня.
– Почему?
– По целому ряду причин. Джереми Доган всегда
был отъявленным лжецом. Перспектива оказаться в тюремной камере пугала его
больше смерти. Налоговики неплохо постарались, и Джереми не сомневался, что
чернокожие сокамерники будут насиловать его день и ночь, день и ночь. Ведь одно
время он являлся великим магом Клана. Конспиратор из Догана вышел изрядный, но
тонкостей судопроизводства он не знал. Я считаю, кто-то, скорее всего человек
из ФБР, убедил его дать показания против Кэйхолла, чтобы Сэм попал за решетку.
Провалится обвинительное заключение – значит, провалится и сделка. Свидетель из
Джереми получился на редкость красноречивый. Присяжные ловили каждое его слово.
– То есть он лгал?
– Не знаю. Наверное.
– О чем?
– Вы не спрашивали Сэма, был ли у него
сообщник? Адам на секунду задумался.
– Не могу ответить. Беседы с клиентом –
информация конфиденциальная.
– Конечно, конечно. Очень многие жители штата
втайне надеются, что Сэма не казнят. – Макаллистер смотрел на Адама в упор.
– Вы из их числа?
– Не знаю. А если Сэм не планировал убивать
Марвина Крамера и его сыновей? Да, он находился на месте взрыва. Но план мог
разработать другой.
– В таком случае вина Сэма меньше, чем принято
думать.
– Согласен. Невиновным его не назовешь, однако
и смерти он тогда не заслуживает. Вот что меня беспокоит, мистер Холл. Или, с
вашего позволения, Адам?
– Пожалуйста.
– Вряд ли Сэм говорил вам что-то о сообщнике.
– Без комментариев. Может быть, позже.
Вытащив руку из кармана, губернатор протянул
Адаму визитную карточку.
– На обороте два телефона, служебный и
домашний. Обе линии защищены от прослушивания, не сомневайтесь. Иногда я
приплачиваю репортерам, Адам, такова уж работа, но вы можете мне доверять.
Адам скользнул взглядом по двум строчкам цифр.
– Было бы трудно прожить жизнь, зная, что не
спас от смерти того, кто ее не заслуживал, – сказал Макаллистер и направился к
двери. – Позвоните обязательно, только не откладывайте звонок до последнего.
Ситуация накаляется. Сейчас мне звонят человек двадцать в день.
Блеснув белозубой улыбкой, губернатор вышел из
темного зала.
Адам опустился на стоявший у стены стул,
поднес к глазам визитку из плотной бумаги с золотым обрезом. Человек двадцать в
день. Что это означает? Кто они – союзники или противники?
Очень многие жители штата втайне надеются, что
Сэма не казнят, сказал губернатор. Он что, вступает в предвыборную борьбу?
Глава 24
Улыбка секретарши казалась чуточку
принужденной. Идя по коридору, Адам почти физически ощущал сгустившуюся вокруг
него тяжелую атмосферу. Голоса коллег едва пробивались сквозь вязкий воздух.
В Мемфис нагрянули гости. Из Чикаго. Вообще-то
такие визиты считались рутиной, по большей части целью их вовсе не было
проведение строгих инспекций. Обычно старшие партнеры приезжали, чтобы
встретиться с серьезным клиентом или поприсутствовать на ежегодном собрании
сотрудников. Во всяком случае, ни разу еще при высоком госте никого не уволили,
не подвергли хотя бы критике. И все же после его отъезда люди с облегчением
переводили дух.
Адам открыл дверь своего кабинета и лицом к
лицу столкнулся с Гарнером Гудмэном. Гарнер встревоженно мерил шагами ковер и
ненароком очутился у самой двери, когда она вдруг распахнулась. Холл в
изумлении пожал Гудмэну руку.
– Проходи, проходи. – Партнер даже не
улыбнулся.
– Что вы здесь делаете? – Опустив кейс на пол,
Адам приблизился к столу. Мужчины впервые посмотрели друг другу в глаза.
Гудмэн провел ладонью по бородке, выверенным
движением поправил бабочку.
– Проблема не терпит отлагательства. Боюсь, у
меня дурные новости.
– Какие?
– Сначала сядь. Нам потребуется время.
– Спасибо, я прекрасно себя чувствую. Что
происходит? Новости должны быть весьма неприятными, если выслушать их
предлагают сидя.
– Все началось сегодня утром, в девять, –
сказал Гарнер, теребя галстук. – Как тебе, наверное, известно, в комиссию по
кадровому составу входят пятнадцать человек, причем далеко не преклонного
возраста. Комиссия разбита на несколько групп: отбора, найма, дисциплинарную,
разрешения споров и так далее. Есть и такая, что занимается вопросами
увольнения. Сегодня утром она собралась в полном составе. Угадай, кто
дирижировал?
– Дэниел Розен?
– Собственной персоной. Он уже десять дней
подряд обрабатывает ее членов, понимаешь?
Адам опустился на стул, Гудмэн сел напротив.
– В группе семь человек. Сегодня утром Розен
назначил им встречу, пришли пятеро, так что кворум был обеспечен.
Ни меня, ни кого-то еще в известность он не
поставил. Заседания группы, по вполне понятным причинам, являются закрытыми,
поэтому Розен не обязан приглашать посторонних.
– В том числе и меня?
– Совершенно верно. Ты и стал предметом
разговора, который длился менее часа. Колоду Розен перетасовал, конечно,
заранее, но суть вопроса изложил очень обстоятельно. Не забывай, ведь он
тридцать лет оттачивал мастерство в залах суда. Заседания группы строго
протоколируются, на случай предъявления иска, вот он и решил подстраховаться.
Прежде всего Розен обвинил тебя в обмане при устройстве на работу, затем
перешел к конфликту интересов, а через пять минут его вообще понесло. Бросил на
стол десяток статей, где речь шла о тебе и Сэме, о деде и внуке. Доводы Розена
сводились к тому, что ты поставил фирму в неловкое положение. Он хорошо
подготовился. Думаю, мы его недооценили.
– Члены группы голосовали?
– Четыре голоса за твое увольнение, один –
против.
– Скоты!
– Знаю. Я видел Розена в разных переделках, он
может быть дьявольски убедительным. Он привык добиваться своего. По судам давно
не ходит, вот и устраивает склоки в фирме. Но через шесть месяцев его у нас не
будет.
– Довольно слабое утешение.
