– Сомневаюсь. Голоса распределились еще до
начала заседания, – объяснил Уайкофф. – За Розена были только двое сотрудников,
трое других пошли за коллегами лишь потому, что знали: победа все равно твоя.
Не представляешь, сколько вчера вечером было сломано копий. Розен получил свое.
Через три месяца его здесь не будет.
– Или раньше, – вставил Гудмэн. – Фирму уже
тошнит от него.
– А меня-то! – Адам невесело усмехнулся.
Эммит бросил взгляд на часы: восемь сорок
пять, в девять его ждут в суде.
– Так, Адам, мне пора бежать. – Он застегнул
пиджак. – Когда ты возвращаешься в Мемфис?
– Думаю, сегодня.
– Может, пообедаем вместе? Нужно поговорить.
– С удовольствием.
Уайкофф распахнул дверь комнатки.
– Отлично. Моя секретарша тебе позвонит. Все.
До встречи.
Внезапно заторопился и Гудмэн. Часы его вечно
опаздывали, но на встречи Гарнер каким-то чудом умудрялся приходить вовремя.
– У меня в кабинете клиент, извини. Увидимся
за обедом.
– Всего один голос, – задумчиво повторил Адам,
глядя в стену.
– Забудь. Могло быть хуже.
– Верю.
– Слушай, до отлета нам требуется посидеть
вместе пару часов. Расскажешь о Сэме, о`кей? Начинай прямо в обед. – Гарнер
вышел.
Адам уселся на стол и покачал головой.
Глава 25
Если персоналу мемфисского отделения фирмы
“Крейвиц энд Бэйн” и были известны перипетии, через которые Адам прошел в
Чикаго, то внешне это никак не проявлялось. Держали себя сотрудники филиала
точно так же, как и прежде: вежливо, предупредительно – все-таки представитель
головного офиса! В нужный момент на их лицах появлялись улыбки, кое-кто
осмеливался даже произнести в коридоре приветственную фразу, однако кабинет,
где сидел Адам, они старались обходить стороной. Корпоративные юристы в
хрустящих от крахмала рубашках, они не привыкли касаться грязи, неизбежно
пачкающей манжеты адвоката по уголовным делам. Они не ходят по тюрьмам, не
ведут бесплодных бесед с полисменами, государственными обвинителями и
жестокосердными судьями. Их удел – сидеть в уютной тиши кабинета и давать
грамотные советы клиенту, готовому выложить несколько сотен долларов за часовой
разговор. Остальное время они отдают обсуждению профессиональных сплетен,
конференциям да обедам с банкирами и руководством страховых компаний.
Бесцеремонная пресса уже разожгла у людей
совершенно ненужное любопытство к расположенному в здании “Бринкли-Плаза”
офису. Большинство сотрудников филиала испытывали неловкость, встречая в
газетах название своей фирмы рядом с именем отвратительного убийцы Кэйхолла. Это
большинство и понятия не имело о том, что “Крейвиц энд Бэйн” представляла
интересы Сэма уже в течение семи лет. А теперь близкие друзья задают им
недоуменные вопросы, коллеги из других фирм бросают прозрачные намеки, женам
стало неудобно показываться на клубных вечеринках, а дальние родственники
проявляют прямо-таки неприличное беспокойство по поводу их дальнейшей карьеры.
Сэм Кэйхолл и его внук очень быстро
превратились для мемфисского отделения во что-то вроде чирья на самом
чувствительном месте, однако избавиться от мук страстотерпцы никак не могли.
Все это Адам понимал, но нисколько не
беспокоился. Недели три можно провести и здесь. Ни днем больше.
Выйдя в пятницу утром из лифта, он предпочел
не заметить молодую женщину, которая при его появлении принялась озабоченно
перекладывать лежавшие на столике журналы. У дверей кабинета Дарлен,
секретарша, вручила ему записку от Тодда Маркса. Адам переступил через порог,
скомкал листок и швырнул в корзину для мусора. Затем снял пиджак, принялся
раскладывать на столе бумаги: собственные заметки, что были сделаны на борту
самолета, заимствованные у Гудмэна ходатайства по аналогичным делам, копии
последних постановлений Верховного суда страны.
За выстраиванием стратегии защиты поездка в
Чикаго незаметно отошла в область преданий.
* * *
В здание “Бринкли-Плаза” Ролли Уэдж ступил
через двери главного входа. До этого он сидел за столиком уличного кафе,
терпеливо выжидая, пока черный “сааб” не займет свое место на стоянке. Одет
Ролли был в белую рубашку с галстуком и серые брюки, на ногах – туфли мягкой
кожи. Отхлебнув из бокала ледяного чаю, он проводил взглядом скрывшегося в
вестибюле Адама и поднялся.
Лифтовый холл оказался пуст. Уэдж посмотрел на
табличку: “Крейвиц энд Бэйн” занимала комнаты на третьем и четвертом этажах.
Войдя в кабину одного из четырех лифтов, Ролли нажал кнопку с цифрой восемь.
Когда двери разомкнулись, он вышел в довольно тесное фойе. Табличка у прохода
направо указывала на местонахождение трастовой компании, налево уходил узкий
коридор. Дверь возле фонтанчика с питьевой водой вела на лестницу. Ролли
неторопливо спустился на шесть пролетов. По пути он не встретил ни одного
человека. С пятого этажа лифт доставил Ролли на третий. Молодая женщина в холле
продолжала возиться с журналами. Уэдж уже хотел было спросить ее о трастовой
компании, но в это мгновение зазвонил телефон и женщина сняла трубку. Ролли
вновь зашел в лифт, поднялся на четвертый этаж. Холл оказался пуст, зато дверь
в коридор была оборудована кодовым замком.
Послышались голоса. Ролли отступил на
лестницу, выждал несколько секунд и двинулся к фонтанчику с водой. За его
спиной из лифта вышел молодой человек в синем блейзере, левым локтем он
прижимал к себе картонную коробку, а в правой руке у него был увесистый
фолиант. Направился молодой человек к двери с табличкой “Крейвиц энд Бэйн”.
Уэдж шагнул за ним. Осторожно положив книгу на коробку, клерк принялся нажимать
кнопки замка: семь, семь, три. Стоя за его плечом, Ролли запомнил код.
Парень перехватил толстый том и готов был
пройти в раскрывшуюся дверь, когда Ролли слегка подтолкнул его в спину.
– Ч-ч-черт! Простите, я не хотел. – Он поднял
голову и с недоумением посмотрел на табличку. – Но это не “Ривербенд траст”!
– Нет. Весь этаж занят юристами “Крейвиц энд
Бэйн”.
– На каком же я этаже?
– На четвертом. Вам нужен восьмой.
– Еще раз извините, – с неподдельным
сожалением пробормотал Ролли. – Ошибся.
Молодой человек улыбнулся, качнул головой и
двинулся по коридору.
– Прошу прощения! – на всякий случай произнес
Уэдж, делая шаг назад.
