— Почему бы не вывести половину средств? — спросил Даниэль.
— Нет, — возразил я. — Я не собираюсь выводить половину средств. Хочу заработать немного гребаных денег.
Я держал все деньги в контрактах на золото, и цена на золото шла вверх. Там было несколько падений, но дальнейшие отскоки приносили мне все больше и больше доходов. Биржевые сводки на канале CNBC стали моей очередной зависимостью. Я не спал. Я перестал читать, забросил молитвы и медитации. Я грубил людям, а они даже не понимали, в каком стрессе я нахожусь. Целыми днями я отслеживал взлеты и падения рынка.
Я продолжал бегать с Королевской Рыбой и Просмоленными Башмаками, так как любил этих собак, но пропускал собрания программы «12 шагов» и гулял с разными девушками. Одной только трезвости было мало. Сейчас я хотел разбогатеть.
Через несколько недель рынок начал выглядеть очень шатко, и Даниэль снова спросил меня: не думаю ли я продавать?
«Нет», — твердо ответил я.
Он выдвигал разные доводы, которые могли бы убедить меня в том, что пора выводить деньги, но я уперся. Я был уверен, что золото в последний раз подскочит вверх. На следующее утро я проснулся в три часа утра и бросился узнавать курс золота на международном рынке. Все было хорошо. Я спустился вниз по лестнице и стал ждать, когда откроется американский рынок. Уже несколько недель меня мучила бессонница. Усталость в итоге доконала меня, и я вырубился в кресле-мешке около шести утра.
Проснулся я в пол-одиннадцатого. Телевизор молчал. Я посмотрел на верхний правый угол экрана, желая узнать курс золота. Мое сердце сжалось. Я протер глаза и открыл их снова. Перед глазами все расплывалось. Золото обвалилось в цене… До тридцати двух долларов за унцию. Глядя в экран, я схватил телефон и попытался произвести математический расчет. Похоже, я потерял тысячу долларов.
Почему не звонит Даниэль? Он должен был продавать, когда начался обвал.
Я посмотрел на телефонную трубку и понял, что она отключилась. Села батарейка. Я поставил трубку на базу, и, когда она включилась, на экране высветились семь голосовых сообщений, и все от Даниэля.
«Эй, приятель. Хочешь продавать? Перезвони».
«Халил, это Даниэль. Сейчас надо продавать. Перезвони».
«Перезвони мне».
Я не стал слушать последние четыре голосовых сообщения. Я набрал номер Даниэля. Комната наклонилась вбок. Лоб онемел.
Даниэль ответил с первого звонка. Все мои деньги пропали. Все эти восемнадцатичасовые рабочие дни, семидневная рабочая неделя, каждый сэкономленный цент… я был опустошен. Я рухнул на пол и разразился рыданиями, я щипал себя за ногу и причитал: «Нет, нет, нет!»
Я проклинал Даниэля, что он не продавал, хотя я сам категорически запретил ему продавать. Я злился на себя. Я злился на Бога.
— Бог, как Ты мог так со мной поступить? Как Ты мог? Я так усердно старался, так много работал. Как Ты мог так со мной поступить?
Даниэль понимал мою ярость, но ничего не мог поделать. Он тоже потерял много денег. Он возвращался обратно к матери в Луизиану, где добирал деньги из траста, и просил меня проследить за домом. Я оставался один в его прекрасном особняке на мысе Дюм. Меня снова тыкали носом, как нашкодившего щенка, и показывали, что у меня никогда не будет таких богатств.
Я провел отвратительную ночь. Я не спал. Я думал обо всех потерянных деньгах. Наутро я поплелся в гостиную. Слезы катились градом по моему лицу.
— Бог, как Ты мог так со мной поступить? Я так прилежно трудился.
И рухнул на кушетку.
«Я больше не могу ничего поделать, — думал я. — Я больше не могу ничего поделать. Мне тридцать пять лет, моя жизнь в руинах, и со мной больше никогда не произойдет ничего хорошего».
Я лежал на кушетке и напряженно думал о том, что моя жизнь наполовину прожита, а у меня нет ни цента. Что меня выгнали из средней школы, что я — осужденный преступник и бывший джанки. Наверное, я пролежал так несколько часов, утопая в зловонном болоте отвращения и жалости к себе.
Когда я нашел силы подняться с дивана, я взглянул на журнальный столик. Прямо посередине лежал новенький экземпляр книги «Каждый день с Эмметом Фоксом». Я подарил ее Даниэлю на прошлое Рождество. Я забросил свою книгу на несколько месяцев — так увлекся фондовым рынком. Я снова потерялся в жизни, на этот раз я не блуждал во мраке отчаяния и безнадежности, я не был бездомным джанки, но настроение все равно было хуже некуда. А когда я увидел книгу, настроение окончательно испортилось. Теперь я был разбит и чувствовал себя куском дерьма, так как сошел с удивительного духовного пути, на который ступил.
Я взял книгу в руки, полистал страницы. Я искал сегодняшнее число. Даже сейчас, спустя десять лет, мне с трудом верится в увиденное. Надо сказать, что когда я увидел эту фразу, то подумал: «Черт побери, Халил. Такого не бывает». Оказалось, что бывает. Я знаю, потому что это случилось со мной. Наверху страницы ежедневника была написана следующая фраза:
«Не уповай на серебро и золото. Уповай на Бога».
По телу побежали мурашки. Время остановилось.
Бог не желал мне зла. Бог не советовал мне инвестировать в фьючерсы. Скажу, что Он посылал мне знаки сотни раз.
Нет коротких путей. Есть только прямой и узкий путь. Моей миссией была моя работа и помощь людям. Я понял, что должен жить честной жизнью, насколько это возможно.
Я знал, что несу полную ответственность за все хорошее и плохое в своей жизни. Все, что я вложил, — это то, от чего я должен был отказаться. А теперь пришло время вложиться снова.
Только не в серебро и золото. В себя.
Глава
Восьмая
После того как я потерял все на рынке золота и серебра, я не мог сразу вернуться обратно на духовный путь. Но когда я снова ступил на него, я ухватился за него, как утопающий хватается за соломинку. Я регулярно посещал собрания Содружества самореализации Храма Лейк-Шрайн и медитировал. После медитаций я молча сидел у ручья и смотрел на лебедей, скользящих по водной глади озера, стараясь напитаться энергией этой красоты.
По воскресеньям я посещал храм кришнаитов. Там мне встретились совершенно удивительные люди. Они громко распевали мантры, взывая к Богу. Там было удивительное вегетарианское меню. Разрешалось есть сколько хочешь, и все бесплатно. Они готовили с душой. Готовка начиналась в воскресенье утром, — они читали молитвы и распевали мантры в течение 24 часов, — и блюда впитывали в себя духовную энергию, прежде чем подавались к столу. По воскресным дням я наедался, а иногда даже присоединялся к танцам кришнаитов. Я кружился в танце и читал нараспев: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе».
В это время воскресла моя старая дружба с одним из самых удивительных людей, которых я встречал в своей жизни. Много раз Шон Френч отчаянно пытался отвадить меня от наркотиков. В последний раз он сделал все что мог, но я не остановился. Когда мы последний раз виделись, я был не в лучшей форме. Я боялся смотреться в зеркало. Клочья волос выпадали из моей головы вместе с кожей. Он пытался запереть меня в ванной и вызвал полицию. Я вышиб дверь плечом и сбежал. Когда я позвонил ему и сказал, что трезв, что хочу встретиться, я опасался, что он натравит на меня полицию. Потом он спросил мой адрес и сказал: «Жди. Скоро буду».
