Однако был еще один способ взглянуть на цифры, о котором я узнала позднее. Нужно было не брать в расчет случаи смерти, потому что, если бы мы не настаивали на реанимационных действиях, Джуни совершенно точно умерла бы. Итак, эти цифры были ответом на следующий вопрос: если бы мы приложили все усилия и она выжила, какова вероятность, что с ней все будет в порядке? Ответ был бы — примерно пятьдесят процентов. Такое пари я готова была принять.
Все это время я искала бреши в статистике, надеясь найти оговорку о важности быть хорошими родителями. Я бы немного успокоилась, узнав, что младенцы, родители которых принимают активное участие в их жизни, имеют значительное преимущество. Мне не было известно об этом, пока доктор Радж не намекнул на это, когда Джунипер было два месяца. Я бы хотела знать, что младенцы, не умирающие в течение первых трех дней, имеют значительно больше шансов выжить, что по результатам исследований музыка и чтение вслух позволяют достучаться до сознания ребенка сквозь защитное стекло инкубатора и действие наркотических препаратов. Позднее наш друг поделился мыслью, которая тогда значила бы для нас очень много.
Она сказал, что звук — это одна из форм прикосновения.
Я бы хотела знать, какой силой мы обладаем по отношению к нашей дочери, а она — по отношению к нам. Однако ничто из этого не преуменьшало чуда. Джунипер изумляла врачей, растрогать которых было не так легко. Тем не менее нам с Томом было неприятно думать, что Бог поцеловал нашего ребенка в лоб, возможно, обделив вниманием кого-нибудь другого.
Но кое-что я знала точно. Я знала, что в апреле молодая и неопытная медсестра, внимательно посмотрев на нашего ребенка в критический момент, увидела то, чего не замечали аппараты. Я знаю, что одна из лучших медсестер в больнице пошла против своих убеждений, согласившись сделать Джунипер своим основным пациентом. Я знаю, что врач, пытаясь принять труднейшее решение относительно операции, посмотрела в глаза нашему ребенку и сказала, что на все воля Божья. Хирург думала, что у нашего ребенка нет шансов, но ей все равно каким-то образом удалось помочь Джуни. Я знаю, что девочка весом пятьсот граммов нашла в себе силы двигаться вперед.
Я каждый день благодарила Господа за чудо, но все, что помогло ему совершиться, было вокруг меня, было рядом. Наука, благодаря которой она зародилась в чашке Петри. Акушеры, которые приостановили мои схватки. Аппарат, который дышал за нее.
Дженнифер, подарившая нам яйцеклетку. Майк, державший меня за руку. Трейси, внимательная к мельчайшим деталям. Диана с ее безграничным оптимизмом. Мой муж, упорно читавший серию книг из четырех тысяч страниц и веривший, что конец стоит того, чтобы его дождаться и что в итоге мы окажемся все вместе.
Ким и другие медсестры, которые прибегали, когда я кричала, и которые учили меня смотреть на ребенка, а не на монитор. Раньше я не понимала, как быть матерью ребенка, похожего на героя научно-фантастического романа. Эти люди научили меня всему. Джунипер научила меня.
Если вы скажете, что это и есть чудо, я, пожалуй, с вами соглашусь.
Однажды за обедом я обсуждала все это с другом Стивеном. Он был лишь слегка старше меня, но гораздо мудрее. Он первым навестил Джунипер в тот день, когда она родилась, и дал нам понять, что готов принимать участие в жизни этого ребенка и находиться рядом с нами в самые тяжелые моменты. Стивен тоже был частью чуда.
Он поднял глаза от арахисового соуса и сказал мне, что я кое-что упустила.
«Любовь — это чудо, — сказал он. — Чудо заключается в том, что мы способны любить друг друга. Вот и все».
Конечно, это и было главным. Каждый день с Джунипер был чудом. Она изменила наш мир. Теперь я была матерью. И понимала, что это значит. Теперь это были не просто детские фантазии.
Том стоял на кухне в семейных трусах и ковырялся в фильтре для кофе.
— Дорогая, ты в предвкушении? — спросил он.
— Да, — ответила я.
25 октября 2011 года. Сто девяносто шестой день жизни Джунипер!
Дом сверкал чистотой. Машина помыта. Собака тоже. Это было наше последнее утро вдвоем в этом доме.
— Да, но в предвкушении ли ты? — спросил Том. — Хочешь кофе? Сегодня она будет плакать в нашем доме.
Он замолчал, глядя на фильтр для кофемашины, с помощью которой он готовил напиток каждое утро на протяжении более пяти лет.
— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал он.
— Никогда не видел фильтра для кофе?
Он был таким усталым. Мы забыли, что такое нормальная жизнь. Но она должна была вскоре измениться.
— Мне просто положить его туда?
— Да, все верно.
Трейси приехала в больницу в середине своего отпуска. Пришла Ким. Доктор Шакил взяла Джунипер на руки. Анна-Мария в последний раз помяла ей плечи. Медсестры, социальные работники, консультанты по грудному вскармливанию, специалисты по дыханию и практикант-гастроэнтеролог собрались в нашей палате на шестом этаже северного крыла. Том читал седьмую главу седьмой книги о Гарри Поттере. Диана напомнила нам, что никогда не сомневалась, что этот день настанет.
Джунипер была одета в красную пачку и боди. Затем она изгадила весь свой наряд, и Трейси организовала срочное купание, после которого достала из своей большой сумки боди с Гарри Поттером, которое сшила сама.
В очередной раз Трейси спасла ситуацию. Наконец Ким и Трейси вместе отсоединили Джунипер от всех проводов и мониторов. Они убрали датчики с ее груди и сняли пульсовой оксиметр со стопы.
Мы посадили Джунипер в автомобильное кресло и понесли к выходу. Не было ни кресла-коляски, ни воздушных шариков, но разве это важно? Мы с Томом шли бок о бок, а Трейси шагала позади нас.
«Она не будет знать, кто из нас ее мама, пока мы не сядем в машину», — сказала я Трейси абсолютно серьезно.
В лифте мы обсуждали, кто будет ее выносить (Том до двери, а потом я). Пару, которая ехала с нами в лифте, это насмешило. Мне было интересно, как долго они находятся в больнице. Я хотела узнать, что не так с их ребенком. Кистозный фиброз? Больное сердце? Помню, как, подходя к больнице поздно вечером, я смотрела на освещенные окна и думала обо всех ужасах, происходящих внутри. Там рушились миры и открывались черные дыры.
Теперь я понимала то, чего не понимала раньше. Там ежедневно происходили и потрясающие вещи тоже. Они случались там всегда, еще задолго до того, как у меня появился повод обратить на это внимание. Теперь это было с нами, но наш ребенок был не единственным, кому необъяснимым образом удалось выкарабкаться. Я представить себе не могла, что подумала Джуни, когда двери распахнулись, врачи остались позади и перед ней открылся целый мир.
Так много солнца.
Такое бесконечное небо.
Вылупившийся птенец
Время ложиться спать. Она теплая, ее голова лежит на предплечье матери, а правая рука в темноте тянется к отцу. Ее дыхание мягкое, а ресницы такие длинные, что щекочут матери щеку.
