«Расскажите мне историю, — говорит она. — Расскажите, как я была маленькой».
Всегда одна и та же просьба. Каждый вечер.
— Когда ты была маленькая, то жила у мамы в животе, — начинаем мы свой рассказ. — Там было тепло и безопасно. Тебе там нравилось. Ты плавала. Мы с тобой разговаривали. И пели тебе.
— Я хотела выйти оттуда.
— Да. Ты сильно пиналась, чтобы тебя выпустили. Мы очень испугались, потому что ты появилась на свет очень рано и была совсем крошечной. Ты еще не была к этому готова.
— Эй, — говорит она, неожиданно сев и рассердившись. — Я там не готовилась.
— Не доросла. Еще не до конца выросла.
Она снова ложится.
Мы рассказываем, как впервые увидели ее в больнице. О Трейси, Ким, Диане, докторе Шакил, докторе Жермене и других людях, которые о ней заботились. Мы не говорили о том, что считали ее вдохи и что продолжаем это делать до сих пор.
— Ты жила в инкубаторе.
— Как маленькие цыплятки.
— Да, как цыплятки.
Ей четыре года. Она просыпается ночью, чтобы проверить яйцо, из которого весь день пытался вылупиться цыпленок. Мы относим его наверх, чтобы она могла наблюдать за ним из постели. Она светит своим маленьким фонариком в темноте.
«Привет, цыпленочек!» — кричит она и неистово машет рукой.
Яйцо светло-зеленого цвета, среднего размера и с дырочкой наверху размером чуть меньше монеты в десять центов. Оттуда выглядывает темный глаз, а затем закрывается, чтобы немного отдохнуть. Длинный желтый палец ноги высовывается из отверстия в скорлупе.
Джунипер — это грязные ботинки, сколотый лак на ногтях, вафли, визгливый смех, рассыпанные блестки, поцелуи с чмоканьем, улетевшие воздушные шарики. Она катается на лошадях, карабкается по скалам, пинает переднее сиденье в автомобиле, активно жестикулирует при беседе и разговаривает во сне, обычно о Гермионе.
«Смотри! — говорит она. — Не злись, это так здорово».
Она стыдит старших детей на занятиях по гимнастике своими стойками на руках и оборотами на перекладине. Ей нужно помочь забраться на нижнюю ветку дерева рядом с детским садом, но, как только она оказывается на ней, она мгновенно взбирается на вершину, смотрит на других детей, которые выше ростом, и говорит: «Так карабкаться вы сможете, только когда будете такие же большие, как я».
Она кормит из бутылочки котят и щенков из приюта, поет им и рассказывает истории. У нее восемь цыплят, которых она таскает по всему двору и целует на ночь.
Она надевает черную мантию, размахивает волшебной палочкой и распределяет своих цыплят по факультетам Хогвартса.
«Ты! Пуффендуй!» — кричит она Сесами, своему любимцу.
Затем она указывает на Крэкерса, маленького и пугливого. «Ты! Гриффиндор!» — говорит она.
Мы водили ее на концерт Спрингстина. Она танцевала, стоя на своем кресле, поднимала руки в воздух и подпевала. Если Спрингстин видел ее среди толпы, то, наверное, подумал, что только сумасшедшие люди могли привести четырехлетнего ребенка на рок-концерт. Однако это было наше обещание, помните? Ее солнечный день.
В пластмассовой коробке маленький цыпленок пытается выбраться из твердой скорлупы. Несколько часов мы наблюдали, как напрягается его хрупкое мокрое тельце. Что заставляет его так бороться? Простое скопление углекислого газа внутри скорлупы или что-то еще? Что этот крошечный птенец размером с мячик для настольного тенниса знает о лесе за нашим домом, кишащем букашками, которых можно догонять и клевать, и о маленькой девочке, которая ждет, когда его можно будет взять на руки?
Девочка натягивает одеяло до подбородка.
«Он собирается спать в своей скорлупе, — говорит она. — Он хочет, чтобы я его подержала. Он уже знает меня и любит».
Она зевает.
«Он для меня очень особенный», — говорит она.
Мы спрашивали ее о том, что она помнит, но разузнать это сложно. Она знает имена всех своих врачей и медсестер. Она говорит, что помнит трубку во рту и что ей не понравилось быть рожденной так рано.
Прошлым летом, надеясь объяснить ей все, мы полетели из Индианы, где мы сейчас живем, во Флориду и привели ее в отделение интенсивной терапии детской больницы. Персонал поставил инкубатор в пустую палату прямо напротив палаты 670, где она провела много недель.
Джунипер положила внутрь инкубатора куклу и через боковые отверстия гладила ее по тряпичной руке. Знакомые врачи и медсестры выходили из палаты в изумлении. Трейси и Диана показали Джунипер крошечные подгузники. Джунипер засунула в рот пустышку, предназначенную для преждевременно рожденных младенцев.
Крышка инкубатора была поднята, поэтому Джунипер удалось залезть внутрь и всех рассмешить. Она лежала и смотрела по сторонам, потом попросила Трейси прикрыть крышку и снова поднять ее. Она оставалась в палате два часа и задавала миллион вопросов. Зашла доктор Шакил и приложила стетоскоп к ее груди.
«У тебя красивое сердечко», — сказала врач.
Цыпленок стряхивает последние кусочки скорлупы и падает, сырой и измученный.
— Цыпленок умер? — спрашивает Джунипер.
— Нет, не умер. Он просто устал.
Она спрашивает, где был цыпленок до того, как оказался в яйце. Мы рассказываем ей о том, что когда-то у нас не было Пипа и не было Джунипер. Разве это не странно?
«Он снова издает этот звук», — говорит она. Из инкубатора раздается чириканье. Голос удивительной силы и решительности. Голос, который заявляет о себе.
«Он для меня очень особенный», — снова говорит Джунипер.
Через некоторое время цыпленок обсох и приподнялся. Мы достали его из инкубатора и положили в руки нашей дочери.
5 апреля 2016
Блумингтон, Индиана
Благодарности
Джунипер родилась не вовремя, но ей очень повезло появиться на свет там, где ее защищали и любили более двухсот человек, чье внимание оказалось для нас судьбоносным. Огромное спасибо Аарону Жермену, Жанне Маккарти, Роберто Соса, Гвен Ньютон, Уитни Херц, Энтони Наполитано, Дэбби Лавледи, Раджану Вадхавану, Карин Стромкист, Нэнси и Майклу Галлан, Брук Ловэри, Донне Мадден, Быт Уолфорд, Кортни Милтон и Кэрол Тиффани. Спасибо Диане Луазель, которая изменила нашу жизнь; Анне-Марии — она положила дочь нам на руки; Ким Джей, которая была настороже ночами; Фаузие Шакил, которая помогала нам в самые трудные моменты. Мы обязаны всем Трейси Халлетт за каждый новый день.
Мы не вынесли бы шесть месяцев в отделении интенсивной терапии без бесконечной поддержки нашей семьи, друзей и коллег из «Тампа-Бэй таймс», Пойнтеровского института исследования проблем СМИ и факультета журналистики Индианского университета. Огромное спасибо Рою Питеру Кларку, Майку Уилсону, Шери Диес, Бену Монтгомери, Лэйн Дэгрегори, Майклу Крузу, Леоноре Лапитер-Антон, Биллу Дюреа, Джеффу Саффану, Стэффани Хэйс, Пэтти Кокс, Пэтти Яблонски, Кэйт Брассфилд, Брюсу и Сюзетте Мойер, Джаки Банацински, Брэду Хэмму, Майклу Эвансу, Стивену Бакли, Джиму Келли, Лэзе Хатли-Мэйджер, Тиму и Бриджит Никенс, Дарле Рэйнс, Нилу Брауну и Полу Тэшу.
