– Мне бы хотелось все понимать, – сказала Мег.
– Всем бы хотелось. Но не всегда это возможно.
– Чарльз Уоллес понимает больше нас, всех остальных, да?
– Да.
– А почему?
– Наверное, потому, что он… Ну, просто потому, что он иной, Мег.
– А в чем именно он иной?
– Я точно не знаю. Но ты ведь и сама знаешь, что он не такой, как все.
– Ну да. Я бы и не хотела, чтобы он был как все! – добавила Мег, словно оправдываясь.
– Тут речь не о том, чего мы хотим. Чарльз Уоллес такой, какой есть. Иной. Новый.
– Новый?
– Да. Так это воспринимаем мы с папой.
Мег так сильно стиснула в руках карандаш, что он сломался. Она рассмеялась:
– Извини! Вообще-то, я не нарочно все ломаю. Я просто пытаюсь разобраться…
– Да, я знаю.
– Но ведь Чарльз Уоллес выглядит обычным ребенком…
– Это правда, Мег. Вот только внешний вид – это еще не все. Чарльз Уоллес отличается от других людей не телом, а духом.
Мег тяжело вздохнула, сняла очки, покрутила их в руках, снова надела:
– Ну да, я знаю, что Чарльз Уоллес не такой, как все, и я понимаю, что он – нечто большее. Видимо, придется просто принять этот факт, не понимая его.
Миссис Мёрри улыбнулась:
– Пожалуй, это именно то, что я хотела до тебя донести.
– Угу… – неуверенно сказала Мег.
Мама снова улыбнулась:
– Может быть, именно поэтому наша вчерашняя гостья меня не удивила. Может быть, именно поэтому я способна… заставить себя поверить в невероятное. Благодаря Чарльзу Уоллесу.
– А ты что, тоже такая, как Чарльз? – спросила Мег.
– Я? Господи, нет, конечно! Мне досталось больше мозгов и способностей, чем многим другим людям, но ничего экстраординарного во мне нет.
– А внешность? – спросила Мег.
Миссис Мёрри рассмеялась:
– Мег, тебе пока просто не с кем сравнивать. На самом деле я довольно обыкновенная.
Тут вошел Кальвин О’Киф, услышал это и рассмеялся.
– Чарльз угомонился? – спросила миссис Мёрри.
– Да.
– Что ты ему читал?
– Книгу Бытие. Он сам попросил. Кстати, миссис Мёрри, а что за эксперимент вы ставили сегодня?
– Ну, кое-что из того, что мы задумали вместе с мужем. Не хотелось бы сильно отстать от него к тому времени, как он вернется.
– Мам, – опять заговорила Мег, – а Чарльз говорит, будто я ни то ни се: ни богу свечка, ни черту кочерга.
– С ума сойти! – сказал Кальвин. – Ты – Мег, и все тут! Пошли лучше погуляем!
Но Мег еще получила не все ответы, которые ей были нужны.
– Ну а о Кальвине ты что думаешь? – спросила она у матери.
Миссис Мёрри рассмеялась:
– Да ничего такого я о нем не думаю! Кальвин очень славный, и я рада, что он нашел дорогу в наш дом.
– Ты хотела мне рассказать про тессеракт.
– Ну да… – Взгляд у миссис Мёрри сделался тревожный. – Но только не сейчас, Мег. Не сейчас. Сходи лучше погуляй с Кальвином. А я пойду поцелую Чарльза и уложу спать близнецов.
На улице трава была мокрой от росы. Луна на полпути к зениту затмила звезды на полнеба. Кальвин взял Мег за руку. Этот жест был таким же непринужденным и дружеским, как у Чарльза Уоллеса.
– Это из-за тебя твоя мама расстроилась? – мягко спросил он.
– По-моему, нет. Но она расстроилась.
– Из-за чего?
– Из-за папы.
Кальвин повел Мег через лужайку перед домом. Деревья отбрасывали длинные, извилистые тени, воздух был напоен густым и сладким запахом осени. Дорога внезапно пошла под уклон, Мег споткнулась, но сильная рука Кальвина поддержала ее. Они осторожно прошли через огородик, устроенный близнецами, аккуратно переступая через грядки с капустой, свеклой, брокколи и тыквами. Слева вздымались высоченные стебли кукурузы. Впереди был небольшой яблоневый садик, обнесенный невысокой каменной стенкой, а дальше начинался лес, через который они шли днем. Кальвин привел Мег к стенке и уселся на нее. Его рыжие волосы сверкали серебром в лунном свете, сплетение ветвей отбрасывало замысловатые тени на него. Он поднял руку, сорвал яблоко с корявой ветки, протянул его Мег, сорвал еще одно яблоко, для себя.
– Расскажи мне про твоего папу.
– Папа физик.
– Ну да, это-то все знают. А еще говорят, будто он бросил твою маму и сбежал с какой-то дамочкой.
Мег вскочила с камня, на который было присела, но Кальвин поймал ее за руку и усадил обратно:
– Эй, постой! Я ведь не сказал ничего такого, чего ты раньше не слышала, верно?
– Не сказал, – ответила Мег, продолжая вырываться. – Пусти!
– Спокойно, спокойно! Ты же знаешь, что это неправда, и я знаю, что это неправда. И то, что хоть кто-то, увидев твою маму, способен поверить, будто мужчина может бросить ее ради другой женщины, говорит только о том, до чего людей зависть доводит. Правильно?
– Ну да, наверно… – сказала Мег. Но все хорошее настроение развеялось, и она снова ухнула в болото гнева и обиды.
– Послушай, глупенькая, – Кальвин мягко ее встряхнул, – я просто хочу разобраться. Отделить факты от домыслов. Твой папа физик. Это факт, да?
– Да.
– У него ученая степень, даже несколько.
– Да.
– Как правило, он работает один, но какое-то время проработал в Институте высшего образования в Принстоне. Верно?
– Да.
– Потом он работал на правительство, так?
– Да.
– Дальше рассказывай ты. Больше я ничего не знаю.
– Так и я больше почти ничего не знаю, – сказала Мег. – Может, мама знает что-то еще, а я нет. То, чем он занимался… в общем, это то, что называется «засекречено».
– Ты имеешь в виду «совершенно секретно»?
– Да-да.
– И ты представления не имеешь, о чем шла речь?
Мег покачала головой:
– Нет. На самом деле нет. Только догадываюсь – из-за того, где он бывал.
– Ну и где же?
– Некоторое время он работал в Нью-Мексико, мы с ним там жили. А потом во Флориде, на мысе Канаверал, мы с ним тоже там жили. А потом ему предстояло много ездить, поэтому мы поселились тут.
– А этот дом всегда был ваш?
– Да. Но раньше мы сюда только на лето приезжали.
– И ты не знаешь, куда послали твоего папу?
