– Он на планете, которая сдалась. Так что приготовьтесь, вам придется быть очень сильными.
Теперь на лице Золотой Середины не осталось и следов веселья. Она сидела, сжимая большой шар, смотрела на омраченную тенью Землю, и по щеке у нее медленно катилась слеза.
– Я больше не выдержу! – всхлипнула она. – Смотрите же, дети, смотрите!
Глава шестая. Золотая Середина
Ребята снова устремили глаза на хрустальный шар. Земля, окутанная ужасной Черной Тенью, плавно исчезла из виду, и они снова помчались вдоль Млечного Пути. И снова увидели Тень.
– Смотрите! – сказала им Середина.
Перед ними клубилась и ворочалась Тьма. Что, это должно их как-то утешить?
Но внезапно во тьме сверкнула ослепительная вспышка света. Свет распространялся все шире, и там, где он касался Тьмы, Тьма рассеивалась. Свет распространялся до тех пор, пока не стер полностью пятно Черной Тени, пока не осталось лишь мягкое сияние, а сквозь сияние проглянули звезды, отчетливые и чистые. Потом, мало-помалу, сияние начало тускнеть, и вот наконец остались лишь звезды и звездный свет. Теней не было. Страха не было. Только звезды и чистая чернота космоса, не имеющая ничего общего с жуткой чернотой Тени.
– Вот видите? – воскликнула Середина, радостно улыбаясь. – Ее можно одолеть! Ее всегда побеждают!
Миссис Что вздохнула, и вздох этот был так печален, что Мег захотелось ее обнять и утешить.
– Объясните, пожалуйста, что именно произошло, – тоненьким голоском попросил Чарльз Уоллес.
– То была звезда, – грустно ответила миссис Что. – Звезда, которая пожертвовала жизнью в битве с Тенью. Она победила, о да, дети мои, она победила. Но ради этого ей пришлось расстаться с жизнью.
И снова заговорила миссис Ведь. Голос ее звучал устало, и они поняли, что говорить ей ужасно тяжело.
– Ддлля ттеббя этто былло совссемм неддаввнно, дда? – мягко спросила она.
Миссис Что покачала головой.
Чарльз Уоллес подошел к миссис Что:
– Я понял! Теперь я все понимаю. Вы раньше были звездой, да?
Миссис Что закрыла лицо руками, как будто смутилась, и кивнула.
– И вы… вы сделали то же, что эта звезда?
Миссис Что снова кивнула, не отнимая рук от лица.
Чарльз Уоллес посмотрел на нее очень серьезно:
– Можно, я вас поцелую?
Миссис Что наконец опустила руки и прижала к себе Чарльза Уоллеса. Мальчик обнял ее за шею, прильнул щекой к ее щеке, а потом поцеловал ее.
Мег чувствовала, что ей тоже очень хочется расцеловать миссис Что, но после Чарльза Уоллеса все, что бы ни сделали они с Кальвином, будет как-то не так… не так здорово. Она ограничилась тем, что просто смотрела на миссис Что. И хотя Мег уже успела привыкнуть к ее странному наряду (более того – именно эта странность делала миссис Что такой уютной), она внезапно с изумлением осознала, что видит перед собой вовсе не самое миссис Что. Потому что настоящая, подлинная миссис Что выходит за рамки человеческого понимания. То, что видела Мег, было лишь игрой, в которую играла миссис Что: эта игра была забавной и милой, смешной и утешительной, и все же то была лишь мельчайшая из граней всего того, чем могла быть миссис Что на самом деле.
– Я не собиралась вам говорить, – запинаясь, выдавила миссис Что. – Не хотела, чтобы вы знали. Но, дорогие мои, как же мне нравилось быть звездой!
– Тты вссе ещще слишшкомм ммоллодда! – сказала миссис Ведь. Ее голос звучал чуточку укоризненно.
Золотая Середина сидела, радостно любуясь звездным небом в своем шаре, улыбаясь, кивая и тихонько посмеиваясь. Но Мег заметила, что она клюет носом – и вдруг Середина уронила голову и принялась похрапывать.
– Бедняжка, – сказала миссис Что, – как же мы ее уморили! Для нее это очень тяжкий труд.
– Миссис Что, – спросила Мег, – скажите, пожалуйста, а что теперь? Зачем мы здесь? Что мы будем делать дальше? Где папа? Когда мы отправимся к нему? – И девочка умоляюще стиснула руки.
– Всему свое время, радость моя! – сказала миссис Что.
– «As paredes tem ouvidos», – вставила миссис Кто. – Это по-португальски: «Стены имеют уши».
– Да, идемте-ка наружу, – сказала миссис Что. – А она пусть себе спит.
Но когда они повернулись, чтобы уйти, Середина вскинула голову и улыбнулась им ослепительной улыбкой.
– Вы же не собираетесь уйти, не попрощавшись со мной? – спросила она.
– Да нет, нам не хотелось тебя будить, дорогая.
Миссис Что похлопала Середину по плечу:
– Мы тебя совсем измучили и понимаем, как ты устала.
– Но я вас собиралась попотчевать амброзией, или нектарчиком, или чайком хотя бы…
И только тут Мег обнаружила, какая она голодная. «Сколько же времени прошло с тех пор, как мы ужинали маминым рагу?» – подумала она.
Но миссис Что сказала:
– Нет, дорогая, спасибо, я думаю, нам пора.
– Им же не надо питаться, понимаешь? – шепнул Мег Чарльз Уоллес. – Ну то есть они не нуждаются в пище так, как мы. Для них еда – это игра такая. Как только сорганизуемся, надо будет им напомнить, что рано или поздно нас придется покормить.
Середина улыбнулась и кивнула:
– Ну, кажется, я все-таки могу сделать для вас кое-что хорошее, после того как пришлось показать бедным деткам всякие ужасные вещи. Не хотят ли они перед уходом повидать свою маму?
– А папу можно? – нетерпеливо спросила Мег.
– Ннетт, – ответила миссис Ведь. – Ммегг, кк ттввоемму паппе ммы вотт-вотт отпрраввиммся. Нне сспешши.
– Но маму-то ей повидать можно? – умоляюще спросила Середина.
– Ну почему бы и нет? – вмешалась миссис Что. – Много времени это не займет, и вреда не будет.
– А Кальвину? – спросила Мег. – Можно Кальвину тоже повидать маму?
Кальвин легонько толкнул Мег, но что он имел в виду – благодарность или неудовольствие, – она не поняла.
– Ппо-ммоемму, этто ошшиббка, – неодобрительно сказала миссис Ведь. – Нно разз ужж тты обб эттомм уппоммяннулла – чтто жж, ддаввайтте!
– Терпеть не могу, когда она злится, – сказала миссис Что, косясь на миссис Ведь, – и что самое неприятное – она всегда оказывается права. Но я в самом деле не вижу, чего тут плохого, а вам, наверное, на душе полегчает. Давай, Серединочка!
Середина, улыбаясь и что-то мурлыча себе под нос, слегка провернула хрустальный шар в ладонях. Звезды, кометы, планеты пронеслись по небу, и в шаре снова показалась Земля, омраченная тенью Земля, все ближе, ближе, пока она не заполнила собой весь шар, и они каким-то образом миновали тень, и впереди засияли пушистые белые облака и плавные очертания материков.
