– Но папа же здесь? – дрожащим голосом спросила Мег.
– Да.
– И где он? Когда мы его увидим?
Мег уже приготовилась бежать, как будто собиралась с разгону броситься к папе.
– Этого я вам сказать не могу. Вам придется дождаться подходящего момента.
Чарльз Уоллес пристально посмотрел на миссис Что:
– Вы за нас боитесь?
– Немножко.
– Но вы же не боялись делать то, что вы сделали, когда были звездой? Отчего же вы сейчас за нас боитесь?
– На самом деле я и тогда боялась, – мягко ответила миссис Что. Она пристально посмотрела на каждого из детей по очереди.
– Вам потребуется помощь, – сказала она им, – но мне дозволено дать вам лишь небольшой талисман. Кальвин, твой великий дар – твоя способность общаться, выстраивать взаимопонимание с кем угодно. Так что для тебя я усилю этот дар. Мег, тебе я даю твои недостатки.
– Мои недостатки?! – воскликнула Мег.
– Твои недостатки.
– Но я же, наоборот, всю жизнь пытаюсь от них избавиться!
– Да, – кивнула миссис Что. – Однако, думаю, ты увидишь, что на Камазоце они тебе как раз пригодятся. Чарльз Уоллес, тебе я могу дать только твою детскую гибкость и упрямство.
Где-то рядом сверкнули очки миссис Кто и послышался ее голос.
– Кальвин, – сказала она, – подсказка. Подсказка для тебя. Слушай внимательно:
Но ты был слишком чист, чтоб выполнять
Ее приказы скотские и злые;
Нередко проявлял ты непокорство.
И вот колдунья в ярости своей,
Призвав на помощь более послушных
И более могущественных духов,
В расщелине сосны тебя зажала,
Чтоб там ты мучился…
Это Шекспир, «Буря»
[8].
– Миссис Кто, а где вы? – спросил Чарльз Уоллес. – И где миссис Ведь?
– Мы теперь не можем к вам прийти. – Голос миссис Кто долетел до них, точно ветер. – «Allwissend bin ich nicht; doch viel ist mir bewisst». Это Гёте: «Я не всеведущ, я лишь искушен». Это тебе, Чарльз! Помни, что ты не всеведущ.
Затем голос обратился к Мег:
– Тебе, мой слепой кротик, я оставляю свои очки. Но смотри используй их только при самой крайней необходимости! Прибереги их на случай смертельной опасности.
Пока она говорила, в воздухе сверкнули еще одни очки, а потом блеск исчез и голос умолк. Очки очутились в руках Мег. Девочка бережно спрятала их в нагрудный карман курточки, и от одной мысли о том, что они там, ей почему-то сделалось не так страшно.
– Сслушшайтте ммое поввелленние, вссе тррое! – сказала миссис Ведь. – Сттуппайтте в эттотт горродд. Дерржжиттессь вммессте. Нне даввайтте имм раззлуччитть ввасс. Ммужжайттессь!
В воздухе что-то мелькнуло и исчезло. Мег содрогнулась.
Миссис Что, наверно, заметила это, потому что похлопала Мег по плечу, а потом обернулась к Кальвину:
– Береги Мег!
– О Мег я могу позаботиться, – довольно резко сказал Чарльз Уоллес. – Я всегда о ней забочусь.
Миссис Что посмотрела на Чарльза Уоллеса, и ее скрипучий голос каким-то образом сделался одновременно мягче и звучнее.
– Чарльз Уоллес, тебе здесь будет опаснее всего.
– Почему?
– Потому что ты такой, какой есть. Именно из-за того, какой ты есть, ты будешь наиболее уязвим. Ни в коем случае не расставайся с Мег и Кальвином! Никуда не ходи в одиночку! Бойся гордости и надменности, Чарльз, они могут тебя подвести.
Слыша тон миссис Что, предостерегающий и пугающий одновременно, Мег снова содрогнулась. А Чарльз Уоллес подошел к миссис Что, уткнулся в нее, как утыкался, бывало, в маму, и шепотом сказал:
– Теперь я, кажется, понимаю, что вы имели в виду, когда говорили, что боялись…
– Ничего не боятся только глупцы, – сказала ему миссис Что. – Ну все, ступайте!
И на том месте, где она только что стояла, остались лишь небо, да травы, да небольшой валун.
– Идемте! – нетерпеливо сказала Мег. – Ну идемте же! Пошли!
Она совершенно не замечала, что голос у нее дрожит как осиновый лист. Она взяла за руки Чарльза Уоллеса и Кальвина, и они принялись спускаться с холма.
Стоящий внизу город был весь какой-то резкий и угловатый. Дома на окраинах были похожи как две капли воды: квадратные коробочки, выкрашенные в серый цвет. Перед каждым была маленькая прямоугольная лужайка, вдоль дорожки, ведущей к двери, росли по линеечке унылого вида цветочки. Мег подумала, что если пересчитать цветы, окажется, что перед каждым домом их строго одинаковое количество. Перед каждым домом играли дети. Одни прыгали через скакалку, другие чеканили мячик. У Мег возникло смутное ощущение, что с их игрой что-то неладно. Дети выглядели точно так же, как любые дети, играющие перед любым домом у них на родине, – и все же что-то с ними было не так. Мег посмотрела на Кальвина и увидела, что он тоже озадачен.
– Смотрите! – сказал вдруг Чарльз Уоллес. – Они все прыгают и чеканят в такт! Все разом, одновременно!
И в самом деле. Скакалка ударялась о мостовую одновременно с мячиком. Скакалка взлетала над головой прыгающего ребенка одновременно с тем, как ребенок, играющий в мяч, отбивал свой мячик. Скакалки вниз – мячики вниз. Снова и снова. Вниз-вверх, вниз-вверх. Все в такт. Все на один лад. Как дома́. Как дорожки. Как цветочки.
Потом двери всех домиков одновременно распахнулись и наружу выглянули женщины, как будто вереница бумажных куколок. Узоры у них на платьях были разные, но все равно казалось, будто они одинаковые. Каждая из женщин вышла на крыльцо. Каждая хлопнула в ладоши. Каждый ребенок с мячом поймал мячик. Каждый ребенок со скакалкой сложил скакалку. Все дети повернулись и ушли в дома. И двери за ними захлопнулись.
– Как у них так получается? – изумилась Мег. – Мы бы так не сумели, даже если бы очень постарались! Что все это значит?
– Давайте уйдем отсюда, – настойчиво сказал Кальвин.
– Уйдем? – переспросил Чарльз Уоллес. – Куда?
– Не знаю. Куда угодно. Назад на холм. Назад к миссис Что, миссис Кто и миссис Ведь. Мне тут не нравится.
– Но их же нет. Ты что, думаешь, они вернутся за нами, если мы сейчас повернем назад?
– Мне тут не нравится! – повторил Кальвин.
– Пошли! – Мег аж взвизгнула от нетерпения. – Ты же знаешь, что вернуться мы не сможем! Миссис Что сказала ведь, что нам надо в город!
Она стремительно зашагала по улице, и мальчишки последовали за ней. Одинаковые домики тянулись насколько хватало глаз.
И тут вдруг они все увидели одно и то же и остановились посмотреть. Перед одним из домиков стоял малыш с мячиком и чеканил его о землю. Но получалось у него это довольно плохо, без всякого ритма. Иногда малыш ронял мячик и неуклюже, вприпрыжку бросался его догонять, иногда подкидывал в воздух и пытался поймать. Дверь домика отворилась, и оттуда выбежала одна из одинаковых фигурок-мам. Женщина лихорадочно окинула взглядом улицу, увидела детей, прижала руки к губам, словно сдерживая вопль ужаса, сграбастала малыша и бросилась с ним в дом. Мячик выпал у него из рук и покатился на улицу.
